Просто так…

Таджикистан нужен Западу, а что нужно Таджикистану?

Главным идеологом и организатором межтаджикского урегулирования и попытки привести к компромиссу «исламистов» и «секуляристов» в Таджикистане, начиная с 2001 года, выступил Центр изучения ОБСЕ (CORE) в Гамбурге при поддержке германского МИДа. Через несколько лет к процессу подключилось правительство Швейцарии, которое к тому же выделило финансирование этих проектов. Можно только гадать, почему далекая альпийская страна настолько заинтересовалась происходящим в Таджикистане, так как официальные объяснения авторов «миротворческого диалога с умеренными исламистами» на самом деле ничего не объясняют.

По словам Ж.-Н.Биттера, главы политического отдела Департамента иностранных дел Швейцарии, и В.Цельнера, и.о. директора CORE, «во-первых, швейцарское правительство заинтересовано в продолжении процесса консолидации мира в Таджикистане…; во-вторых, Швейцарию интересует сам опыт таджикского диалога непосредственно… – каким образом хрупкий диалог может развиваться, приносить конкретные результаты и служить уроком для других стран мира…». То есть на вопрос, зачем швейцарцы вкладывают деньги в этот процесс, по сути, идет ответ: «Просто так…».

Сегодня Таджикистаном заинтересовались и американские неправительственные организации. «Зачем?» - спросите вы. Официальный ответ идентичен: «Просто так!».

Однако выясняется любопытная деталь. М.Б.Олкотт из Фонда Карнеги призналась, что в США не более 5-6 исламоведов и востоковедов имеют четкое представление о различиях между странами Центральной Азии, входящих в СНГ; для всех остальных Таджикистан, Узбекистан и Казахстан сливаются в одно большое пятно, наполненное исламистами… и, очевидно, нефтью.

Более того. Как известно, Америка считает своим долгом способствовать росту демократии во всех точках земного шара, и Центральная Азия (ЦА) – вовсе не исключение. Для ответственных лиц в официальных структурах США все страны этого региона – диктатуры, и потому, по их логике, для продвижения демократических процессов следует поддержать те силы, которые борются с диктаторами. В случае со странами ЦА в качестве таковых выступают многочисленные религиозные радикалы, и в Таджикистане их на единицу больше, чем в соседних государствах: к молодым ваххабитам (салафитам, или просаудовским радикалам) и членам «Хизб ат-тахрир аль-исламий» (ХТИ) добавляются молодые проирански настроенные деятели, зачастую принявшие шиизм имамитского толка.

Точных данных о том, каким именно образом борцы за демократию из США поддерживают ваххабитов и ХТИ в Таджикистане, нет; однако даже моральная поддержка американских структур может много чего значить в этом бедном регионе. Между тем, государство не только не предпринимает весомых шагов по противодействию экстремистским идеологиям, и даже не только не пытается в противовес им выстроить хоть какую-либо приемлемую идеологию, но просто-напросто «махнуло рукой» на все проблемы, связанные с развитием ислама в Таджикистане.

Причин этому множество, но важнейшая среди них – абсолютная неспособность нынешнего руководства страны создать вообще что-либо реально функционирующее в своем государстве, от экономики до политики. Отягчающими факторами развития сегодняшнего Таджикистана являются: наследие гражданской войны между «исламистами» и «секуляристами» (в простонародье – «вовчиками» и «юрчиками»); отсутствие хоть какой-либо цементирующей общество идеологемы; общественно-политический застой; милицейский произвол; полная деградация экономики страны, сопровождающаяся массовым выездом трудоспособного населения в Россию. Разумеется, в этих условиях рост религиозности, подпольная радикализация молодежи и ее разновекторный (проиранский, просаудовский или пропакистанский) характер являются вполне предсказуемыми процессами. Казалось бы, властям нужно бить в набат и срочно предпринимать соответствующие шаги по противодействию деструктивным явлениям…

Но, по всей вероятности, правящие круги полностью удовлетворены тем, как «развивается» (на самом деле – движется по инерции, заданной еще советским периодом) Таджикистан, и чем меньше народа останется внутри республики – тем больше «кислорода» достанется властям.

И все же один психологический элемент властного реагирования на происходящее прочитывается между строк – боязнь. Так, напуганные размахом оппозиционного исламского движения «секуляристы» сегодня склонны отождествлять весь ислам исключительно с политическим процессом, без вычленения даже сугубо обрядовой стороны. Поэтому, вероятно, вследствие боязни исламского фактора как такового власти не дают возможности создать реально работоспособную централизованную мусульманскую структуру, которая и должна была бы разработать приемлемую для общества неэкстремистскую идеологию – допустим, на основе ханафитского мазхаба. Боязнь ислама видна и в таком негласном шаге, как создание атмосферы информационного замалчивания и режима фактической изоляции от общества вокруг Хаджи Акбара Тураджонзода, бывшего кази-колона Таджикистана – фигуры спорной, но, безусловно, авторитетной.

Наконец, в целом информационный вакуум по всем вопросам развития ислама – тоже своего рода демонстрация боязни властей.

Только, как известно, «свято место пусто не бывает». Отсутствие ислама на таджикском государственном телевидении с лихвой компенсируется его избытком на спутниковых каналах, которые доступны сегодня каждому гражданину Таджикистана. Основными поставщиками информации о происходящем в мире для населения республики являются не местные телеканалы, а персоязычное (или арабоязычное) телевещание из Ирана, Пакистана и арабских стран. Таким образом, прогноз очевиден и для неспециалиста: рост исламского фактора внутри страны даже при полной информационной блокаде будет только увеличиваться в ближайшем будущем, и позиция властей в этих условиях напоминает, скорее, «позу страуса».

Если ситуация просчитывается с первого взгляда, какие выводы для себя сделали за несколько лет наблюдений за регионом западноевропейские и американские политологи? Нужен ли им Таджикистан, лишенный нефти и газа, сам по себе, или же это только площадка для дальнейшего геополитического наступления на более значимые Узбекистан, Казахстан и Туркмению? Может, Таджикистан представляет собой ценность как часть трафика: военно-политического или же наркотрафика? Ответы на эти вопросы могут дать только специалисты, обладающие большим охватом информации, мы же на все вопросы «Почему?» да «Зачем?» ответим скромно и просто: «Просто так!».

Дамир Хайретдинов,
Историк, публицист,
Москва

29.02.2008

Ссылки по теме:

18-02-08 В посольстве Таджикистана в РФ возмущены убийствами таджикских граждан

13-02-08 Таджикистан зовёт Иран стать полноправным членом ШОС

Россия - Центральная Азия: открывая врата Исламского мира

Нужна ли «нам» Центральная Азия?

Центральная Азия: выбор приоритетов