Февральская революция и ОМДС

Февральская революция 1917 года должна была добиться целей, поставленных революцией 1905–1907 годов, то есть превратить Россию в конституционное правовое государство, управляемое всенародно избранным парламентом. У татар существовал консенсус образованных слоев татарского общества по поводу необходимости реформы духовных органов и образования.

    Начиная с апрельского совещания Голяма жэмгыяте (общества улемов) 1905 года при Оренбургском магометанском духовном собрании (ОМДС) регулярно ставится вопрос об этой реформе и автономии собрания. На III Всероссийском мусульманском съезде в Ниж­нем Новгороде в августе 1906 года на пост главы российских мусульман (Шейх уль­Ислам) был намечен казанский имам Галимджан Баруди. Реальность оказалось намного сложнее. Хотя Баруди в итоге будет избран муфтием округа ОМДС в мае, политическая ситуация изменится настолько, что Духовное собрание уже в июле 1917 года будет вынуждено подчиниться общенациональным светскими органам. К февралю 1917 года муфтием ОМДС был Мухаммад­Сафа Баязитов, не имевший сторонников в татарском обществе. Поэтому сразу после Февральской революции 1917 года национальные деятели Уфы взяли под контроль ОМДС и сместили муфтия Мухаммад­Сафу Баязитова и казыя Гинаятуллу Капкаева. Решение о смещении муфтия приняло и собрание имамов Оренбурга, прошедшее 8 марта. Казыи Нур­Мухаммед Мамлиев и Салихджан Урманов сохранили посты. Первый из них стал исполняющим обязанности председателя ОМДС. Поскольку ОМДС представляло собой коллегию из четырех членов, временными казыями (членами ОМДС) были избраны два уфимских имама и мударриса: Джигангир Абзгилльдин (ректор медресе «Усмания») и Зыя Камали (ректор медресе «Галия»). Для управления ОМДС была создана комиссия из 16 человек, где большинство мест (9) принадлежало светским деятелям, возглавляемым бывшим юристом ОМДС и видным деятелем «Иттифака» Абусугудом Ахтямовым. Основным кандидатом на пост и. о. муфтия был Риза Фахретдин, представлявший мусульман Приуралья и возглавлявший тогда журнал «Шура», издававшийся в Оренбурге. Но Фахретдин отказался от должности.

    Первым откликом мусульман России на Февральскую революцию 1917 года стала статья Садри Максуди «Наши задачи при современном политическом положении», опубликованная 4 марта 1917 года в оренбургской газете «Вакыт». С. Урманов издал обращение к духовенству ОМДС с призывом поддержать новую власть. 20 марта 1917 года Временное правительство приняло постановление «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», что заложило основу для разработки планов автономии. 31 марта соратник Баруди казанский имам Кашшаф Тарджемани (с мая 1917 года — казый) на лекции в Мусульманской библиотеке Казани утверждал, что помимо религиозной автономии необходима автономия культурная.

    В марте 1917 года были выдвинуты первые планы реформы Духовного собрания, основанные на создании религиозной автономии. 15 марта 1917 года редактор газеты «Йолдыз» в Казани Хади Максуди опубликовал статью, где предлагал произвести подсчет мусульманского населения в каждом уезде. Казань, Уфа, Оренбург, Петропавловск, Семипалатинск, Астрахань и другие города, обладающие подобно им пятью­шестью соборными мечетями, наряду с Петроградом и Москвой, рекомендовалось превратить в центры районов.

    В Казани было восстановлено существовавшее в дни российской революции 1905–1907 годов Общество Духовенства, которое 26 апреля приняло проект, согласно которому национальная автономия охватывала религиозные, национальные и культурные вопросы. Тюрко­татарский язык в России провозглашался официальным. В вопросе структуры автономии предполагалось равенство органов религиозной и светской автономий. Центральными органами культурной автономии провозглашались Мэркэз Дини Шуро (Центральный религиозный совет) и Милли Шуро (Национальный совет). Мэркэз Дини Шуро и Милли Шуро состояли соответственно из пяти муфтиев и пяти мудиров от пяти вилаятов (областей). Центральная часть России делилась на пять вилаятов, где существуют национальные и религиозные меджлисы (парламенты): Казань, Астрахань, Оренбург, Уфа и другие. Управление вилаятами предположительно должно было осуществляться коллегиями Дини Меджлис (состоит из пяти казыев) и Милли Меджлис (состоит из пяти представителей). Каждый вилаят состоял из нахий (районов), к каждой из которой относилось по 100 приходов. В нахии создавалась коллегия из трех ахунов и трех муфаттишей (контроллеров). В каждой махалле (приходе) создавалось Дини Идарэ (Религиозное управление) и Милли Идарэ (Национальное управление). Главой местного Дини Идарэ становился имам, а главой Милли Идарэ — избираемое лицо.

    Основными недостатками проекта являются фрагментизация нации по территориальному признаку на пять фактически автономных частей, а также на светские и религиозные органы. Фактически раздробленной по тому же признаку оказывалась система образования. Такой вариант не мог поддерживаться национальными лидерами, которые всегда выступали сторонниками единой автономии.

    Среди татарского общества практически не наблюдается случаев сопротивления политике Временного правительства. Однако 14 апреля 1917 года исполняющий обязанности председателя ОМДС Нур­Мухаммед Мамлиев послал телеграмму имаму 1­й мечети Оренбурга и редактору кадимистского журнала «Дин ва магыйшат» Мухаммед­Вали Хусаинову, где указывалось, что «в городе среди народа и солдат­магометан ... были случаи противозаконной и противошариатской агитации», направленной против Временного правительства. Мамлиев указывал Хусаинову: «вы, глава». Хусаинов опровергал эту информацию, заявив, что 16 марта с другими имамами города лично приводил солдат к присяге Временному правительству.

    На I Всероссийском мусульманском съезде в мае 1917 года духовенство вело самостоятельную политику. Оно приняло деятельное и активное участие во всех политических делах, настаивало на параллельном сосуществовании национальных и религиозных органов. Ключевым моментом, усилившим самостоятельность духовенства, стало избрание на съезде независимого Духовного собрания во главе с муфтием Галимджаном Баруди. Муфтий стал единственным лидером, избранным представителями всех мусульман России, и своеобразным символом единства российской уммы. Однако он представлял только мусульман Европейской России, Сибири и Казахстана.

    В муфтии были выдвинуты пять кандидатур: Галимджан Баруди, Муса Биги, Габдулла Буби, Хасан­Гата Габяши и Садри Максуди. Избрание наиболее авторитетного из улемов — Баруди, выдвигавшегося еще в 1906 году, обозначило прекращение традиции назначения муфтиев государством. Баруди и избранные казыи представляли джадидистов. Временное Бюро мусульманского духовенства под председательством астраханского имама Габдуррахмана Гумери, выросшее из казанского Общества Духовенства, было сформировано из того же круга.

    Татары­мусульмане получили полную религиозную автономию, но только на два месяца. Новое поколение светских политиков стремилось к единству под лозунгами нации, а не религии. 22 июля 1917 года оно включило Духовное собрание в правительство национальной автономии — Милли Идарэ. Что выше: воля нации или автономия духовенства? Ответ на этот вопрос не столь легок и однозначен…

А. Хабутдинов, д. и. н., проф.

 (Статья опубликована в газете «Медина аль-Исалм», № 27)