RSS | PDA | Архив   Пятница 29 Март 2024 | 1433 х.
 

Ислам Индонезии. Внешнеполитический курс страны как фактор внутри конфессиональных противоречий

23.12.2011 19:24

На фоне последних нескольких лет, отмеченных повышенной активностью Индонезии на международной арене, велись весьма распространенные обсуждения относительно обоснованности претензий этой страны на роль глобального игрока в исламском мире. Указанная проблематика рассматривается как зарубежными аналитиками, так и их коллегами непосредственно в стране.

 

Но ставя вопрос подобным образом, ни в коей мере нельзя забывать, что Индонезия слишком далека в своем понимании Ислама от того как это происходит или во всяком случае еще недавно происходило в арабских странах. Ислам в Индонезию пришел относительно поздно, в ХIII–ХIV вв. Его распространение наиболее активно шло вдоль торговых путей, носило очаговый характер, переплетаясь с бытующими до этого индуизмом, исконным анимизмом и древними мистическими культами. Результатом явились территориальные различия глубины исламизации и практически повсеместная эклектика конфессиональной ориентации мусульманского населения. Отсюда великое множество в Индонезии различных объединений и партий мусульман, имеющих собственные программы и собственные взгляды на толкование Ислама. В своем подавляющем большинстве они весьма далеки от построения теократического государства и строгого соблюдения Корана. Еще недавно казалось, что подобное мусульманское сообщество вряд ли может оказаться примером для подражания в странах подлинного Ислама, где каждый пункт Корана является жизненным законом. Имела место весьма распространенная точка зрения, что Ислам, который исповедуют среди арабов и тот, которого придерживаются в Индонезии, в значительной степени разные религии, взаимно неприемлемые друг другу.

Тем не менее, в Индонезии годы правления президента Юдойоно демонстрируют повышенную активность на международной арене, и в первую очередь в исламском мире. При этом руководство страны не покидают надежды на повышение своей роли и значимости на этом поприще. Об их масштабах свидетельствует уже то, что в местной прессе появляются высказывания относительно того, что «Республика Индонезия имеет хороший шанс стать следующим постоянным членом Совета Безопасности ООН»[1]. Нет необходимости утверждать, что такое заявление вызывает немало размышлений. Что же касается надежд, связанных с положением в исламском мире, то президент заявил, что Индонезия может стать авангардом в восстановлении славы и величия Ислама. «Другие мусульманские страны также надеются, что наша страна станет лидером возрождения исламской цивилизации в XXI веке».[2]

На фоне таких заявлений нередко ставился вопрос и о том, в состоянии ли Индонезия, являясь крупнейшей мусульманской страной, политическое устройство которой основано на демократических принципах, продемонстрировать «позитивное» воздействие на международную обстановку, и прежде всего на исламский мир. Подчас полемика заходила дальше и заключалась в следующем — может ли Индонезия, опираясь на собственный опыт, продемонстрировать всему миру то, что, говоря словами президента страны Юдойоно, «Ислам способен идти рука об руку с демократией» и тем самым стать убедительным примером для его следования со стороны других, более консервативных мусульманских государств. Одновременно складывалось впечатление, что популяризация успехов индонезийского мусульманского сообщества, постоянно исходящая из уст президента страны, при всех их неоспоримых достижениях, скорее всего, имеют отклик или даже рассчитаны не на фундаменталистские страны Залива, а на Запад с его стремлением реформировать исламский мир в соответствии с собственными интересами. Резонно было полагать, что в этой взаимной заинтересованности Индонезия ожидает от Запада поддержки своих претензий на роль глобального игрока между ним и исламским миром. Такая роль безусловно сулила бы ей определенные перспективы в построении новой системы взаимоотношений с зарубежными единоверцами. По всей вероятности, это и есть основная козырная карта в честолюбивых устремлениях индонезийского руководства. Отсюда и реверансы перед Америкой, и определенное заигрывание с Израилем, и многое другое.

Но такая постановка вопроса при ее реализации таит в себе немалый потенциал противоречий и конфликтов. Одной из специфических черт общественной жизни Индонезии является то, что при наличии около 90 процентов мусульман в общей численности населения страны любая политическая проблема неизбежно смещается в плоскость ее рассмотрения на конфессиональном уровне. Достаточно вспомнить конференцию на о. Бали, посвященную Холокосту. Тогда это событие вызвало в стране неоднозначную реакцию и послужило поводом для всплеска бурных эмоций со стороны радикально настроенных мусульман. Само понятие Холокост в Индонезии мало известно. Протестующие скорее выступали против присутствия в стране делегации Израиля. Уместно добавить, что решение о проведении этой конференции было принято руководством Индонезии после проведения президентом Ирана Ахмадинежадом также конференции по этому вопросу. Но иранская конференция ставила своей задачей доказать нереальность Холокоста, представить его чуть ли не исторической выдумкой, направленной лишь на достижение Израилем политических целей. Тогда это вызвало совершенно оправданную негативную реакцию со стороны Израиля и США. Своей балийской конференцией Индонезия явно подыграла Западу. Примечательно также решение Индонезии в 2007 г. в качестве непостоянного члена Совета Безопасности ООН под давлением американцев поддержать санкции в отношении Ирана. В результате скандал в Индонезии и за ее пределами и обвинение в предательстве интересов исламского мира. Руководству страны пришлось проявить немало усилий для нормализации обстановки.

Говоря о противоречиях, присутствующих в индонезийском мусульманском сообществе, следует упомянуть события, развернувшиеся в стране в конце 2007 г., когда оппозиция резко выступила по поводу чрезмерных внешнеполитических амбиций руководства страны. Страсти накалились настолько, что в воздухе без особого призыва к его реализации все же витало слово «импичмент». К критической тональности в отношении внешнеполитического курса Юдойоно присоединилась центральная пресса. Как писала «Джакарта пост», «индонезийская внешняя политика за последние два года (имелось в виду период правления Юдойоно.— М.Г.) подобна поведению подростка, который очень хочет попробовать все, не имея достаточных возможностей и даже не способного свои возможности оценить. Став первым в истории страны президентом посредством прямого голосования и добившись определенной политической стабильности, Юдойоно обнажил трудно скрываемое желание распространить свое влияние за пределы страны и занять равное место среди наиболее выдающихся мировых политических лидеров»[3]. Оппоненты президента заявили о том, что для реализации выдвигаемых идей Индонезии нужны более реальные силы, то есть экономические и военные возможности. Подтверждением тому послужила ситуация, связанная с Ираком. Тогда в стремлении помочь США выйти из связанного с этой страной конфликта Юдойоно выдвинул идею формирования исламских миротворческих сил, способных составить альтернативу военному присутствию стран коалиции под эгидой США. Но этот план требовал того, чтобы Индонезия возложила на себя ответственность за его реализацию. Индонезия же заявила, что она готова отправить войска в Ирак, если это будет подкреплено серьезной поддержкой других мусульманских государств. Но сама она такими возможностями практически не обладает. Как писала все та же «Джакарта пост», «создается впечатление, что правительство забыло просчитать экономическую и политическую стоимость вхождения в Ирак. В стране присутствуют опасения, что недостаточность возможностей, исходящая из ограниченности политических и экономических ресурсов, при избыточном количестве инициатив делает не столь убедительным статус Индонезии на международной арене и может привести к подрыву ее экономического потенциала. Высказывались мнения, что Индонезия может утратить политическую кредитоспособность, закрепить за собой репутацию страны, способной не более чем на потрясение воздуха своими инициативами, и что проблема страны в области внешней политики состоит в том, что она должна определить список приоритетов, исходя из наличия ресурсов для их реализации.

Представляют интерес в этой связи и выступления ряда мусульманских объединений Индонезии, призывающих к развитию отношений с Китаем в его противоборстве с Соединенными Штатами за расширение сфер влияния в Азии. Китай эксплуатирует эти настроения для того, чтобы облегчить себе задачу по негласному вытеснению Соединенных Штатов из региона. Он проявляет повышенное внимание к пониманию исламского мышления и нацелен в перспективе на укрепление своих позиций в исламском мире. При всей своей очевидной экономической экспансии, вне всякого сомнения, являющейся частью общемирового процесса глобализации, Китай сумел не осложнить отношения с исламским миром. В Юго-Восточной Азии он не ассоциируется с теми переменами, которые в представлении многих мусульман тождественны американизации. Более того, при выработке внешнеполитического курса Китай является предметом исламоцентристских расчетов отдельных мусульманских лидеров. Он рассматривается ими в качестве потенциального противника США, способного ослабить их влияние на мировую политику и давление на исламский мир. Американцам приходится учитывать присущие Индонезии националистические и исламские тенденции, которые все более сближаются. На этом, как представляется, небезуспешно играют китайцы.

Оппозиционеры обвиняют президента в том, что он, идя в фарватере интересов США, предает забвению интересы собственного народа. Эти мнения, а также неприятие курса Юдойоно на дальнейшее сближение с внешнеполитическим курсом США разделяют не только радикалы, но и адепты умеренного Ислама. К ним относятся два ведущих объединений мусульман Индонезии «Нахдатул Улама» (НУ) и «Мухаммадия» в значительной степени определяющих политические приоритеты индонезийского общества и насчитывающих совместно в своих рядах порядка 100 млн. последователей. Каждое из этих двух объединений можно смело приравнять по численности к более, чем средней мусульманской стране. Несмотря на имеющиеся между ними расхождения и соперничество, в данном случае они выступили с единой платформой, призывающей руководство страны в своей деятельности отдавать предпочтение положению в стране, а не внешнеполитическим интересам[4]. В этом помимо прочего заложено их негативное отношение к Соединенным Штатам. НУ устами своего председателя Хасима Музади в весьма мягкой форме, свойственной этой организации умеренных приверженцев Ислама выразило свое отношение к США. Это проявилось в форме пресс-релиза, сделанного Музади на семинаре в Вашингтоне, посвященному противостоянию индонезийских умеренных мусульман исламскому терроризму и экстремизму. Семинар состоялся в августе 2008 года. Индонезийский религиозный и политический деятель высказался в том плане, что Соединенные Штаты часто несправедливы в своем стремлении реализовать собственное понимание ситуации в различных частях мира. Являясь в тоже время президентом Всемирной конференции по проблемам религии и мира, он указал на то, что «США бывают весьма далеки от того, чтобы понять иную точку зрения». «Я считаю, что мировое сообщество должно считаться с мнением США, но и Америка должна отвечать тем же»,— заявил Хасим Музади, отметив при этом, что трудности, связанные с решением палестино-израильской проблемы не должны препятствовать осуществлению этих принципов. Он также подверг критике американские подходы к борьбе с мировым терроризмом[5].

Первые шаги Абамы на посту президента вселили в исламский мир, в том числе и в мусульман Индонезии, определенные надежды на изменение отмеченной ситуации. Это продолжалось не долго. Как заявил руководитель «Мухаммадии», многие мусульмане во всем мире были воодушевлены выступлением Барака Обамы в Каире, когда он призвал к новой системе взаимоотношений Запада и Востока, основанной на взаимном понимании и взаимном уважении. Но, выразил сожаление Дин Самсуддин, эти инициативы не подкреплены действиями и на сегодня внешняя политика Обамы мало чем отличается от курса, который проводил Буш.

Наличие определенного внешнеполитического альянса между Индонезией и Америкой очевидно. Это проявилось очередной раз с приходом администрации Абамы. Свидетельствуют тому, в частности, визит в Индонезию Х. Клинтон в феврале 2009 г. Выбор первого визита главы американского внешнеполитического ведомства в мусульманские страны после того как Барак Обама провозгласил курс на налаживание отношений с мусульманским миром пал на Индонезию. В Джакарте Х. Клинтон призывала Индонезию к наведению мостов между администрацией Обамы и исламским миром, к тому, чтобы служить своего рода «мягкой силой» в решении глобальных проблем всего мусульманства[6]. Несколько позже эти положения во время   визита в Индонезию подтвердил Барак Обама, выразив уверенность, что в текущем столетии роль Индонезии на международной арене значительно возрастет.

Вслед за этим происходит резкое повышение внешнеполитической активности со стороны Индонезии. Вновь назначенный министр иностранных дел Марти Наталегава пытается всячески подчеркнуть исключительную роль своей страны на международной арене. Об этом достаточно красноречиво свидетельствуют его заявления о том, что «Индонезия в 2010 г. продолжит исполнять свои обязательства по урегулированию мировых конфликтов… Индонезия будет наращивать свою роль в наведении мостов для устранения разногласий в непростой международной обстановке. Наша внешняя политика, основанная на диалоге и дипломатических подходах, способствует тому, что Индонезия постоянно обретает роль посредника на международной арене»[7]. Следует при этом отметить, что весь предшествующий ход развития событий и последующие заявления министра говорят о том, что в изложенном контексте первоочередное значение имеет позиция Индонезии в исламском мире, где ее явно не устраивает традиционно сложившееся периферийное положение. Наталегава в частности отметил, что Индонезия продолжит всемерную поддержку мирного процесса за создание независимого Палестинского государства. Министр также добавил, что индонезийская внешняя политика не намерена игнорировать проблемы исламского мира связанные с Афганистаном, Ираком и положением дел с иранской ядерной программой[8]. К сказанному, по всей видимости, уместно добавить, что отмеченные «обязательства по урегулированию мировых конфликтов» на Индонезию никто не возлагал, и что тезис о том, что «Индонезия постоянно обретает роль посредника на международной арене» нуждается в определенной корректировке. Министр также сообщил о намерении его страны играть более активную роль в осуществлении процесса перемирия в Афганистане. «Индонезия преисполнена идеей продвижения мира и процветания в охваченных чумой войны странах Южной Азии». «Мы постоянно отслеживаем связанные с этим проблемы… Первоначально мы хотим услышать, что афганцы в действительности ожидают от нас с тем, чтобы действовать в соответствии с их нуждами и интересами»,— заявил Наталегава. Он высказался в том плане, что Индонезия, учитывая ее предшествующий опыт, могла бы способствовать достижению перемирия между враждующими сторонами и координировать действия других стран, выразивших желание приложить свои усилия в этом же направлении[9].

Новый всплеск политической активности индонезийского руководства после очередной победы на президентских выборах 2009 г. вызвал своеобразную реакцию со стороны высшего духовенства. При этом следует отметить принципиально новый момент. Если ранее лидеры мусульман Индонезии в общем, не осуждая руководство страны в его стремлении к более высокому положению в табеле о рангах мусульманских государств, лишь неодобрительно относились к его чрезмерному на их взгляд сближению с Соединенными Штатами, то теперь положение меняется. НУ сообщила о том, что в качестве крупнейшего в мире объединения мусульман она предполагает новую формулу своей роли на международной арене. Генеральный секретарь НУ Суманто Аль-Кутуби заявил о том, что объединения умеренных мусульман (коим является НУ) должны играть активную роль в разрешении мировых конфликтов, в особенности в отношении мусульманских стран. Как он отметил, НУ большая и влиятельная организация и ее роль в международных делах необоснованно незначительна[10]. Подобные высказывания прозвучали и со стороны руководства «Мухаммадии». С учетом изложенного ранее призыва к правительству делать акцент на решение внутренних проблем, а не международных, это заявление выглядит весьма симптоматично.

Но этим все не ограничивается. Духовенство пытается расширить сферу своего политического влияния. «Нахдатул Улама» заявила о своем намерении играть ведущую роль в борьбе с исламским экстремизмом и терроризмом, что также имеет непосредственный выход на международные отношения. Организация ставит своей задачей формулирование соответствующей стратегической программы на последующие годы. Руководство НУ отмечает, что, несмотря на внешнее спокойствие, индонезийское мусульманское сообщество является благодатной почвой для терроризма. При этом подчеркивается определенная податливость индонезийской натуры, ее подверженность внешним воздействиям. «Многие индонезийские мусульмане по возвращению из Ближнего Востока становятся большими арабами, чем сами арабы, а по возвращению из Соединенных Штатов большими американцами, чем американцы»[11]. Но применительно к рассматриваемой теме вопрос состоит в другом. Немалое воздействие на мироощущение индонезийских мусульман оказывают события, происходящие на международной арене и, прежде всего, в исламском мире. Как известно, в этой стране соотношение сторонников умеренного и радикального Ислама в пользу последнего резко возрастает в периоды обострения ситуации в исламском мире как то гротескные картинки в адрес Пророка, агрессия Израиля в Ливане, США в Ираке и пр. Есть основания утверждать, что провозглашенный курс ставит своей задачей направить обоснованный в таких случаях гнев ревностных поборников Ислама в конструктивное русло, не компрометирующее веру экстремистскими проявлениями. Примечательно, что инициатива НУ практически совпала по времени с провозглашением многостраничной фетвы глобального мусульманского движения с абсолютным осуждением терроризма и, как наиболее чудовищного его проявления, террористов-смертников. Об этом мир оповестил известный пакистанский религиозный деятель Мухаммад Таир-али-Куадри, основатель широко распространенного учения в поддержку неполитического, толерантного Ислама[12].

Лидер НУ — Музади также высказал мнение, что исламские радикалы применяют террористические акты в качестве средств борьбы за глобальную справедливость и тем втягивают Индонезию в идеологическую войну недозволенными средствами. По мнению Музади, усилия организации и ее священнослужителей должны быть направлены на воспитание основной массы поборников Ислама в духе подлинных мусульман, способных достойно воспринимать исламские ценности, необходимые для построения свободного плюралистического общества. В этом НУ проявляет интерес к сотрудничеству со второй по числу приверженцев индонезийской организацией мусульман «Мухаммадия», также готовой направить свои усилия на воспитание в мусульманах сдержанного подхода к религии и отказа от стремления к радикализму с тем, чтобы предотвратить религиозный экстремизм и терроризм. В этом плане Музади придает большое значение организации общенациональной компании по дерадикализации взглядов и настроений индонезийских мусульман.

Кроме того, Ассоциация исламоведов НУ (IPNU) выступила с осуждением деятельности радикальной студенческой организации (Rokhis), занимающейся по ее мнению распространением религиозного радикализма. IPNU настоятельно рекомендовала Министерству образования Индонезии отказаться от следования курсом, позволяющим присутствие Roknis в качестве клуба исламских религиоведов в высших учебных заведениях страны. Одним из побудительных моментов для подобных действий явились заявления активистов этой студенческой организации, рассматривающих плюрализм мнений в качестве анафемы.

Вместе с тем высшим духовенством оказывается давление на правительство страны и непосредственно на президента. В январе 2011 г. была организована встреча духовных лидеров. Девять видных религиозных деятелей пяти основных конфессий призвали правительство дать объяснения по поводу «по крайней мере 18 случаев лжи» и прекратить их дальнейшее проявление. К религиозным иерархам присоединились популярные активисты от экономики, социальных проблем и гражданского права. Основные претензии касались свободы вероисповедания и единства нации, борьбы с терроризмом, гражданских прав, продовольственной и энергетической безопасности, свободы прессы, борьбе с коррупцией, транспарентности правительства и прочие. Известный исламовед Ахмад Сайяфи Маариф обратил внимание на непоследовательность правительства в отношении искоренения бедности. В высказываниях участников встречи указывалось на неискренность президента страны в его речах и обещаниях в отношении плюрализма, толерантности и свободы религии. Видный буддийский монах Шри Паннйяваро Махатеро сказал, что большую опасность представляет ситуация при которой руководители страны лгут и не осознают ответственности за это. Лидер индонезийских поборников индуизма Нйоман Удайяна Санггинг высказался в том плане, что в условиях сложившейся системы лжи со стороны правительства действительность не отвечает ожиданиям людей. На встрече присутствовали лидеры НУ и «Мухаммадии». Дин Самсуддин осудил правительство за то, что оно «не только лжет, но и не выполняет своих обещаний»[13]. Он не замедлил воспользоваться текущей ситуацией для выведения возглавляемого им объединения мусульман страны на новые горизонты. На состоявшемся в марте 2011 г. и организованным совместно Индонезией и Ираном международном диалоге, посвященном развитию взаимопонимания между мусульманскими странами и Западом, партнером правительства Ирана по организации мероприятия предстало не правительство Индонезии, а «Мухаммадия».

Вместе с тем, необходимо отметить, что весь расклад политических сил и противостояния их интересов находится под воздействием серьезных изменений, происходящих во всемирной умме. Говоря о принципиально новых моментах в этой сфере нельзя не уделить внимание отмечаемому рядом исследователей Ислама мнению о том, что происходит «угасание политического Ислама», что в первую очередь относится к его радикальному оформлению в виде экстремизма и терроризма. Происходящие периодически всплески террористической деятельности исламистов расцениваются ими как агонизирующий уход с политической арены, как тщетное желание громогласно заявить о себе вопреки текущей ситуации. И действительно, мировое сообщество, а вместе с ним и исламский мир устали от постоянной угрозы, пребывания в состоянии полу войны полу мира, ищут выход из трагической ситуации. Да и сами террористы за годы своих кровавых деяний не снискали особых политических дивидендов. Голодные и обездоленные массы, интересы которых они не более чем декларировали в своей изуверской деятельности, предпочли иной путь по реализации своих интересов. Об этом наглядно свидетельствуют события, происходящие в Северной Африке. Массовые выступления в Тунисе и Египте, приведшие к низвержению одиозных фигур, стоящих у власти в этих государствах, мотивировались не религиозным фанатизмом, за что долгие годы повсеместно ратовал международный терроризм, а требованиями социальной справедливости и гражданских свобод.

События, происходящие в этих страна, ставят немало вопросов об их истоках и перспективах. Возникают вопросы и о последующем развитии ситуации в арабском мире. Безусловно, в первую очередь это относится к Тунису и Египту с их подчас весьма драматическим развитием событий. Весьма интересно этом плане то, что наблюдатели непосредственно принадлежащие территориально и генетически к арабскому миру с его зачастую консервативным подходом к вопросам построения общества, рассматривают ситуацию с принципиально новых позиций. В качестве возможных вариантов последующего развития событий они обращаются к примеру Индонезии.

До недавнего времени такое вряд ли бы считалось возможным. Теперь же пресса Ближнего Востока заявляет о том, что «индонезийская революция вдохновила арабский мир», примеряя при этом этапы соответствующих индонезийских событий на действительность арабских стран. Что касается Индонезии, то имеются ввиду события 13-ти летней давности — падение деспотичного правления режима Сухарто, находящегося у власти более 30 лет. Говорится о том, что этот пример Индонезии стал начальным звеном в «реакции домино» прокатившейся по северу Африки и возможно еще не закончившей свое движение. Как отмечается в прессе, сегодня Индонезия наряду с Турцией демонстрируют мировому сообществу успешный пример построения демократии в стране с преобладающим мусульманским населением. Очевидно, учитывая специфику арабского мира, авторы статьи обращают внимание на то, переход Индонезии к демократическим принципам не был простым и легким, подразумевая под этим меж общинные раздоры, всплески выступлений представителей радикального Ислама, пытающихся навязать теократический режим, попытки военных вернуться в власти и прочие. Как незавершенность демократического построения общества рассматривается наличие коррупции и некомпетентность ряда государственных органов. В качестве достижения индонезийского общества приводится факт того, что после свержения в 1998 г. военной диктатуры в стране уже три раза проводились прямые свободные выборы, а также совершенствование института парламентаризма. Указывается на то, что индонезийские граждане теперь могут обсуждать и критиковать руководство страны без опасения ареста или же исчезновения. Подчеркивается особая и важная роль в создании и функционировании свободной прессы, объективное освещении выборов, деятельности различных политических партий и разоблачение коррупционеров. Особо обращается внимание на определенное сходство исторического развития Туниса и Индонезии, указывая на то, что оба государства являлись полицейскими на протяжении 30 лет. Отмечается, что индонезийская демократия еще далека от совершенства. Тем не менее, по мнению авторов, развитие страны идет в правильном направлении и может служить примером для развития политической системы Туниса и Египта[14].

В тоже время в Индонезии раздаются голоса в поддержку антиправительственных выступлений в Египте (где режиму Мубарака также было более 30 лет). Как заявил член парламента Сидарто Данусуброто: «Индонезия — третья в мире крупнейшая демократия. Я надеюсь, что правительство (Индонезии.— М.Г.) критически рассмотрит ситуацию в Египте и поддержит требование египетского народа осуществить политические реформы»[15].

Сказанное выше отражает принципиально новые моменты, происходящие в общественно-политической жизни исламского мира. Как представляется, они непосредственно связаны с поисками выхода из того тупика, в который всемирную умму завел консервативный Ислам и как его продолжение Ислам радикальный. Тот факт, что находящаяся на краю периферии этого мира Индонезия рассматривается в качестве варианта примера для следования ему говорит о многом. Это свидетельствует о начале процесса смены приоритетов в толковании веры, отхода от его консервативных форм в сторону плюрализма.

Вместе с тем, есть основания полагать, что происходящие в Северной Африке и на Ближнем Востоке события могут существенным образом отразиться на положении дел в Индонезии. В определенной степени их можно рассматривать как демонстрирование страной с преобладающим исламским населением революционного примера перехода от тоталитарного режима к принципам демократии. И этот пример берется на вооружение. Тем самым происходит повышение ее роли в исламском мире. Вполне возможно, что такая ситуация может обострить противостояние между светской и духовной властью. Роль умеренного Ислама приобретает в мире и стране новое содержание. Президент и его окружение возможно попытаются представить произошедшее как собственное достижение. Но подлинными носителями умеренного Ислама и его идеологии в стране являются не они, а прежде всего «Нахдатул Улама» и «Мухаммадия». Они вряд ли согласятся отдавать приоритеты президенту. Тем более что на их стороне мощная идеологическая опора в лице Ислама в его либеральном толковании. В настоящее время в мире нет другой религии или же идеологии столь же привлекательной для страждущих и обездоленных, да и других слоев общества, кроме как Ислам. Ислам, судя по всему, вне конкуренции. Конкуренция внутри его. Вполне возможно, она уходит на убыль, поскольку радикальный Ислам себя исчерпывает. Перед двумя крупнейшими объединениями мусульман Индонезии открывается широкое поле деятельности. Наличие единой цели или же общего противника объединяет. Их взаимная деятельность вполне вероятна до достижения определенных совместных высот, после чего сотрудничество неизбежно перерастает в соперничество.

В данном случае изложен лишь один из вариантов предполагаемого развития ситуации. Наряду с другими он имеет право на существование.

Михаил Гусев. Статья опубликована в журнале "Минарет Ислама", № 3-4 (29-30)' 2011


[1] Jakarta Post, 04.08.2010.

[2] ANTARA News,10.07.2010.

[3] Jakarta Post, 28.10.2007.

[4] ANTARA News, 19.12.2009.

[5] ANTARA News, 02.09.2008.

[6] Southeast Asia, 18.03.2009.

[7] ANTARA News, 09.01.2010.

[8] Там же.

[9] Jakarta Post, 28.11.2009.

[10] ANTARA News, 02.09.2009.

[11] Jakarta Post, 05.03.2010.

[12] Associated Press, 02.03.2010.

[13] ANTARA News, 10.07.2010.

[14] Mideastposts, 03.02.2011.

[15] ANTARA News, 01.02.2011.

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/islam-world/19640/">ISLAMRF.RU: Ислам Индонезии. Внешнеполитический курс страны как фактор внутри конфессиональных противоречий</a>