RSS | PDA | Архив   Пятница 29 Март 2024 | 1433 х.
 

СТРУКТУРА СУБРЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА В КОНТЕКСТЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКИ ССАГПЗ В УСЛОВИЯХ ПОСТКРИЗИСНОГО ИРАКСКОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ

20.05.2008 13:35

А. Г. Никитин,
студент ФМО ННГУ им. Н. И. Лобачевского

 

Специфической чертой современного этапа внешнеполитического планирования великих держав является нивелирование целых сегментов мирового политического пространства до уровня зон их национальных интересов. Подобное утверждение в полной мере применимо к Персидскому заливу, чья исключительная стратегическая значимость определяется следующими факторами. Во-первых, выгодное географическое положение и исключительное коммуникационное значение Аравийского полуострова. Во-вторых, на долю стран Персидского залива приходится 57 % (729 миллиардов баррелей) разведанных запасов сырой нефти и 45 % (2, 462 триллиона кубических метров) мировых запасов природного газа. В-третьих, на территории Аравийского полуострова сосредоточены главные мусульманские святыни, что придает ему особое духовное значение. Данное обстоятельство существенно актуализирует роль исламских стран Залива во главе с Королевством Саудовская Аравия в межарабских отношениях и позволяет понять специфику взаимоотношений этих стран и отношений их с внешним миром. В-четвертых, зона Персидского залива используется великими державами для проекции своей силы в любую точку пространства Ближнего Востока.

На сегодняшний день одним из наиболее важных акторов субрегиональных отношений в зоне Персидского залива является Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Данное интеграционное объединение возникло в 1981 году и является международной межправительственной организацией, охватывающей территории шести арабских государств Персидского залива — Бахрейна, Катара, Королевства Саудовская Аравия (КСА), Кувейта, Объединенных Арабских Эмиратов (ОАЭ) и Омана. Его появление стало важной вехой в развитии  арабского сообщества Аравийского полуострова. В целом необходимо отметить, что на момент возникновения Совета сотрудничества сформировавшие его государства уже имели определенный опыт субрегиональной интеграции. Так, в 1953 году, за восемь лет до провозглашения независимости, Кувейт инициировал образование Генерального совета, который должен был содействовать развитию услуг в культурной, научной и медицинской областях для девяти южных эмиратов Залива, входивших в британскую систему протекторатов[1]. В 1976 году ОАЭ, Бахрейн, Саудовская Аравия, Катар, Кувейт и Ирак образовали Объединенную арабскую морскую компанию для обеспечения каботажных перевозок. В том же году усилиями Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, Катара, Омана и Ирака была учреждена Администрация портов Залива[2]. В 1980 году Саудовская Аравия, ОАЭ, Катар, Кувейт, Бахрейн и Ирак договорились открыть в Манаме Арабский университет Залива[3]. Однако именно ССАГПЗ стал структурой,  воспринявшей идею этно-культурной идентичности арабского сообщества Персидского залива. 1981 год — первый год ирано-иракской войны 1980-88 годов — наложил свой отпечаток на официальный характер данной организации. Прямая необходимость собственного позиционирования в рамках региона, с одной стороны, и несравненно более высокие военные потенциалы Ирака и Ирана — с другой предопределили изначально невоенный характер ССАГПЗ. В Абу-Дабийской хартии 1981 года целями Совета сотрудничества провозглашалась поэтапная всеобъемлющая интеграция в области экономики, финансов, торговли, образования, культуры, здравоохранения, администрирования,  законодательства, информации и туризма[4]. Однако, несмотря на это, и Ирак, и Иран понимали, что из-за их взаимного истощения образование Совета сотрудничества неизбежно приведет к усилению позиций Саудовской Аравии и, по сути, станет механизмом институционализации ее регионального лидерства. ССАГПЗ занял нейтральную позицию по отношению к воюющим государствам и заявил о своей приверженности политическим методам решения возникшей между ними конфликтной ситуации, что было заявлено в заключительном коммюнике состоявшейся в 1984 году в Кувейте встречи в верхах[5]. Ирано-иракская война, равно как и происходившие в ее контексте субрегиональные интеграционные процессы являлись непосредственным выражением борьбы за региональное лидерство внутри треугольника «Ирак — Иран — Саудовская Аравия». Традиционно относительная стабильность достигалась в этом регионе за счет баланса сил именно этих трех держав. Одновременно, малые государства Залива — Бахрейн, Катар, Оман, чья политическая независимость исчисляется лишь десятилетиями, испытывали серьезное давление со стороны более мощных в военном отношении соседей. По этой причине специфической чертой их дипломатии являлось имманентное недоверие по отношению к региональным лидерам, сочетающееся с подчеркнутым нейтралитетом в вопросах противостояния Ирака, Ирана и Саудовской Аравии. Однако это правило не распространяется на Кувейт, который исторически являлся объектом территориальных притязаний Ирака, по факту его вхождения в Бассорский вилайет Османской империи. Для малого по своим размерам, людскому и оборонному потенциалу Кувейта это означало перманентное состояние угрозы вооруженной интервенции с последующей аннексией со стороны бааситского Ирака. Именно поэтому вполне обоснованно можно говорить о четкой антииракской ориентации Кувейта, что отвечает интересам Саудовской Аравии и тем самым позволяет констатировать наличие некого неофициального блока в составе КСА и Кувейта в рамках ССАГПЗ. Вместе с тем, страны-члены Совета сотрудничества, как это уже имело место быть во время Кувейтского кризиса 1990–91 годов, выступают за сохранение суверенитета, независимости и территориальной целостности Ирака, поскольку речь идет о сохранении баланса сил.

Специфической чертой военной политики аравийских монархий Персидского залива являются существенные затраты на конвенциональные виды вооружений. Наибольшим военным бюджетом, по состоянию на 2004 год, обладает Саудовская Аравия (21, 56 млрд долларов[6]), также превосходящая остальных участников Совета сотрудничества с территориальной и демографической точек зрения.

   Международное сотрудничество играет ключевую роль в обеспечении субрегиональной безопасности. Партнерами стран-членов ССАГПЗ в военно-политической области являются:

1. По поставкам вооружений[7]:

Бахрейн — Великобритания, США, Швеция.

Катар — Великобритания, Иордания, Италия, Оман, США, Франция, Швеция.

Кувейт — Австралия, Бангладеш, Бельгия, Бразилия, Великобритания, Германия, Египет, Иордания, Канада, Норвегия, Сирия, США, Швеция.

ОАЭ — Австралия, Великобритания, Германия, Иордания, Испания, Италия, Ливия, Нидерланды, Пакистан, Россия, США, Румыния,  Швеция, Швейцария, Турция, Украина, Франция, ЮАР.

Оман — Великобритания, Иордания, Испания, Италия,  Канада, Норвегия, ОАЭ, Пакистан, США, Турция, Франция, Швеция, Швейцария.

Саудовская Аравия — Бельгия, Великобритания, Германия, Италия, Иордания, Канада, Норвегия, Пакистан, США, Пакистан, Франция.

2. По военному сотрудничеству и организации маневров[8]:

Бахрейн — страны ССАГПЗ, Египет, Иордания, США.

Катар — страны ССАГПЗ, Великобритания, Италия, Йемен, США, Франция.

Кувейт — страны ССАГПЗ, Великобритания, Германия, Египет, Иордания, Иран, США, Франция, Чехия.

ОАЭ — страны ССАГПЗ, Египет, Иордания, США, Турция, Франция.

Оман — страны ССАГПЗ, Великобритания, Египет, Индия, Иордания, Китай, Пакистан, США.

Саудовская Аравия — страны ССАГПЗ, Великобритания, Египет, Иордания, Пакистан, США, Франция.

3. По наличию договоров в области безопасности[9]:

Бахрейн — страны ССАГПЗ, Великобритания, США.

Катар — Бахрейн, Иран, Италия, Кувейт, Оман, Саудовская Аравия, США, Франция.

Кувейт — Белоруссия, Великобритания, Иран, Италия, Россия, США, Франция, ЮАР.

ОАЭ — Германия, Индия, Словакия, Франция.

Оман — Индия, Иран, Йемен, США, Турция.

Необходимо отметить, что несмотря на достаточно широкий круг партнеров ССАГПЗ в сфере военно-политического взаимодействия, большая их часть — страны Западной Европы, кроме того, — участники НАТО. Эти государства занимают промежуточное звено в структуре внешней безопасности, которая выглядит следующим образом. Наибольшее значение имеет взаимодействие в рамках ССАГПЗ. При этом прочную монополию в обеспечении субрегиональной и частично национальной безопасности стран-членов Совета осуществляют США. Взаимодействие с ними построено на основе договоров об обеспечении безопасности, что на практике означает развертывание на территории стран ССАГПЗ военных баз различного профиля: сухопутных, военно-воздушных и военно-морских. Таковыми являются: на территории Бахрейна — «Шейх Иса»; Омана — «Сиб», «Масира», «Марказ- Тамарид», «Эль-Хасиб»; Катара — «Эс-Салия» (отсюда осуществлялось руководство антииракской кампанией в марте 2003 года), «Эль-Удейд»; Кувейта — «Али ас-Салех», «Кэмп Доха», «Арифджан»[10]. Параллельно осуществляется использование национальной инфраструктуры и сооружение необходимых коммуникаций. После США структурно следуют, как уже было указано, ведущие страны ЕС, которые на сегодняшний день не способны преодолеть монополию США, хотя и обладают значительными амбициями. Кстати необходимо отметить, что малые страны, например Оман, используют диверсификацию военно-политических партнеров с целью преодолеть зависимость в рамках ССАГПЗ от Саудовской Аравии, с которой ассоциируются доминирующие позиции США в пределах Персидского залива. По этой причине некоторыми малыми странами Совета, в частности Катаром, выдвигается инициатива взаимодействия с НАТО как централизованного механизма обеспечения коллективной безопасности. В этом опять же прослеживается инструменталистский подход тех стран, которые стремятся сохранить политический баланс в рамках Совета сотрудничества, и, кроме того, позволяет значительно сократить расходы на вооружение и прочие связанные с этим затраты. К слову сказать, ССАГПЗ, предлагая аутентичный механизм совместной безопасности, воспринял ряд концептуальных установок Североатлантического альянса, и в частности, принцип коллективной обороны, в соответствии с которым нападение на одного или нескольких стран-членов Совета сотрудничества означает нападение на все договаривающиеся стороны.

В рамках ССАГПЗ заключен Договор о совместной обороне, а также функционируют сформированные в 1982 году объединенные вооруженные силы (ОВС) «Щит полуострова». Действуют также «Сокол полуострова» (ВВС и ПВО) и «Солидарность» (ВМС). Объединенные вооруженные силы дислоцированы и управляются с командного пункта военной базы «Хафр эль-Батын» (Саудовская Аравия), недалеко от границы с Ираком. Вопросами военной политики занимается военно-координационный комитет при Генеральном секретариате ССАГПЗ. Комитет выполняет функции по координации в области военного строительства, планирования оперативной и боевой подготовки ОВС и составления соответствующих докладов о направлениях развития военной организации. В частности, в рамках ССАГПЗ осуществляется реализация совместных программ «Закрытая связь» и «Пояс сотрудничества». Страны-участницы выделяют в ежегодный бюджет организации сумму, покрывающую расходы на свой воинский контингент. В 1995 году разрабатывались планы реформирования ОВС и укомплектования за счет 20 % национальных вооруженных сил стран-участниц ССАГПЗ. Таким образом, количественно ОВС должны достигать 25 тыс. человек. Военно-воздушный и военно-морской компоненты предполагалось создавать в чрезвычайных условиях. Размещение планировалось на территории Саудовской Аравии  (две базы) и Объединенных Арабских Эмиратов (одна база). В декабре 2001 года было принято решение о доведении численности ОВС до 20 тыс. человек, при дислокации 6,5 тыс. на базе «Хафр эль-Батын». В 2000 году Объединенные Арабские Эмираты вывели свои подразделения из состава ОВС под предлогом участия в миротворческой миссии в Косово. По окончании операции в Восточной Европе контингент ОАЭ был возвращен в строй объединенных сил. В 2004 году Оман заявил, что способен предоставить лишь ВМС для совместных операций. Бахрейн и Катар мотивировали отсутствие национальных контингентов в составе ОВС финансовыми трудностями и рядом внутренних проблем. В декабре 2003 года было принято решение о значительном увеличении численности ОВС до 50 тыс. человек с одновременным введением в действие военно-воздушных и военно-морских компонентов. В марте того же года коллективные вооруженные силы были приведены в боевую готовность и размещены на территории Кувейта, где могли быть использованы в случае агрессии против него со стороны Ирака.

Необходимо отметить, что четко прослеживающаяся тенденция к активному военному строительству осложняется рядом обстоятельств. Политические противоречия внутри ССАГПЗ между Саудовской Аравией и малыми странами-членами, нехватка людских ресурсов, финансовые затруднения, недостаточное количество оперативных и боевых мероприятий, различный уровень оснащения национальных ВС вооружением и техникой, а также слабо развитая промышленная база остаются главными препятствиями на пути достижения поставленной цели.

Договорно-правовой массив стран-членов Совета сотрудничества в области военно-политического сотрудничества позволяет идентифицировать Индию и Пакистан — в качестве внерегиональных стратегических партнеров ССАГПЗ. В связи с этим необходимо упомянуть и этно-конфессиональный фактор во внешней политике арабских стран Залива. Дело в том, что на территории Бахрейна, ОАЭ, Катара компактно проживают индийские этнические группы, которые составляют значительную часть неквалифицированной рабочей силы, заполняющей рынок труда в условиях узко-промышленных экономик этих стран. Будучи по ряду причин слабо интегрированными в структуру консервативных арабских обществ, они тем не менее способствуют установлению конструктивных отношений с Индией. Слабое знание арабского языка и сохранение исторической памяти о стране исхода способствуют консервации этнической культуры и, как следствие, активизации информационной и мобилизационной функции этничности в рамках общинных институтов. Последнее обеспечивает налаживание интенсивных связей со страной исхода  в условиях политической маргинализации индусов в рамках принимающего общества. Здесь необходимо добавить, что ввиду деления индийского этноса на субэтнические группы, каждая из которых говорит на своем языке, этническая структура катарского общества является весьма сложной. Однако данное обстоятельство не препятствует преобладанию в административно-государственных структурах представителей коренного арабского этноса, составляющего порядка 20 %. Подобная специфика этно-социальной стратификации с практически нулевой вовлеченностью иноэтнического компонента в политическую жизнь характерна для большинства арабских стран Персидского залива, и, в частности, для Омана, где на государственном уровне проводится политика «оманизации». При этом отличительной чертой арабских сообществ Залива является этно-конфессиональная стабильность при наличии достаточно многочисленного иноэтнического компонента. К примеру, на территории Катара по состоянию на 2004 год проживало 170 тыс. выходцев из Индии, из которых приблизительно 100 тыс. — кералиты, 45 тыс. — тамилы и 25 тыс. — андхри. При этом конфессиональная принадлежность подавляющего большинства катарских индусов —
ислам, хотя часть из них исповедует христианство, индуизм и другие религии.

Поскольку в Катаре запрещены политические партии, профсоюзы и правозащитные организации (в том числе и иностранные), индийцы, равно как и другие этнические группы, не способны сформировать консолидированную политическую силу. Последнее также объясняется отсутствием представителей этих групп в государственно-административных структурах, что, по сути, лишает их административного ресурса. Тем не менее, в случае с Бахрейном, можно говорить о том, что персоязычное и шиитское население формирует фактор давления на правящий режим, неудачная попытка свергнуть который была предпринята в декабре 1981 года проирански настроенными экстремистскими группами. Из этого вытекает немаловажный для малых государств Персидского залива, и в частности для Бахрейна, вывод о том, что позиционирование этно-конфессиональных меньшинств осуществляется через восприятие внешней политики государства. Учет данных факторов перетекает в практическую плоскость и выражается в стремлении Бахрейна избежать трений с Ираном, что достигается путем демонстрации нейтралитета в оценках внешней политики Исламской Республики Иран (ИРИ). В то же время шиитский Иран вполне способен использовать этно-конфессиональный элемент при выработке стратегии в отношении как Бахрейна, так и других арабских стран Персидского залива, имеющих иранский этнокомпонент, с целью оказания давления на правящие режимы и, косвенно, на США.  

В целом, Иран играет серьезную роль во внешнеполитическом планировании ССАГПЗ и системе субрегиональной безопасности. Он воспринимается как естественный противовес Саудовской Аравии, и в этом смысле гарантирует определенный уровень баланса сил. Таким образом, можно сказать, что уровень антииранских настроений регулируется конъюнктурой системы безопасности. Это означает, что в условиях усиления американского фактора страны ССАГПЗ будут двигаться в направлении нейтралитета и политического решения возникающих противоречий. Другим сдерживающим фактором и механизмом политического маневрирования является заключение малыми странами-членами Совета сотрудничества (Кувейт, Катар, Оман) с Ираном договора об обеспечении безопасности, что, по сути, снижает угрозу их территориальной целостности и суверенитету. Это особенно важно в условиях как исторических  притязаний ИРИ на территорию Бахрейна, так и в контексте современного территориального спора Ирана с ОАЭ по поводу трех островов — Абу Муса, Большой и Малый Томб, оккупированных Ираном в 1971 году. На сегодняшний день иранцы занимают 90 % территории Абу Мусы. Там находится около 2000 человек гражданского персонала, работающего под управлением районных властей Бендер-Аббаса. Кроме того, на острове дислоцирована пехотная бригада ВС ИРИ (2500 человек). На эмиратской части Абу Мусы проживает порядка 700 человек, в основном выходцы из Индии и Пакистана. На островах Большой и Малый Томб, входящих в иранскую оборонительную линию, имеются лишь немногочисленные ВС ИРИ.

Широкое представительство выходцев из Индии и других стран Азии четко укладывается в стратегию внешнеэкономического сотрудничества ССАГПЗ с внешним миром. Данная стратегия предполагает, в частности, при взаимодействии с ЕС — главным торговым партнером ССАГПЗ — «трехстороннее» сотрудничество, опирающееся на совместное использование западноевропейских технологий, капиталов и сырья ССАГПЗ и трудовых ресурсов развивающихся стран. Приоритетными направлениями остаются сфера финансов, кредитно-банковская сфера, а также приобретение арабскими странами Залива предприятий нефтеобрабатывающей промышленности, что позволяет значительно снизить издержки, понизить себестоимость конечного продукта при значительной максимизации прибыли.

 ССАГПЗ как интеграционный механизм формирует  институциональный аспект безопасности в зоне Персидского залива. Члены Совета сотрудничества, по факту  принадлежности к данной структуре, выступают в качестве единого актора международных отношений, вырабатывая единую внешнюю политику по отношению к субрегиональным и региональным центрам силы. По мнению ряда отечественных специалистов, именно ССАГПЗ в период ирано-иракской войны 1980–88 годов институционально воспрепятствовал разделению региона на противоборствующие блоки, вовлеченные в открытый конфликт между Ираком и Ираном. В  то же время Совет сотрудничества воспринимается как структура, легально фиксирующая лидерство Королевства Саудовская Аравия. Хотелось бы заметить, что в определенном смысле  процесс принятия решений в рамках Совета содержит набор сдержек и противовесов. В этой связи необходимо упомянуть и о перспективах интеграции Йемена в структуры ССАГПЗ. Данный факт интересен по ряду причин.

Во-первых, Йемен географически не относится к пространству Персидского залива, что означает прослеживающуюся тенденцию ССАГПЗ к структурно-функциональной эволюции и расширению зоны своей ответственности в рамках Аравийского полуострова. В этих условиях стратегическое пространство последнего приобретает завершенность, с перспективой широкого развертывания военно-базовой инфраструктуры на территории Йемена.

Во-вторых, Йемен имеет иную политическую систему, представленную республиканской формой правления.

В-третьих, существенным образом меняется процесс принятия решений в рамках Совета, поскольку общее число голосующих будет равняться семи, а значит кворум — 2/3 от этого числа — это как минимум 5 голосов, чтобы принятое решение приобрело законную силу. Данный факт, при его видимой процедурной усложненности, имеет два главных следствия: а) возникает угроза политизации рассматриваемых вопросов; б) дополнительный механизм противодействия доминированию Саудовской Аравии. В пользу последнего также говорит тот  факт, что процесс интеграции Йемена особенно поддерживается малыми странами-членами ССАГПЗ (Оман, Бахрейн) и Объединенными Арабскими Эмиратами — страной-конкурентом Саудовской Аравии.

В-четвертых, контингент ОВС может быть значительно увеличен.

В-пятых, это позволит в некоторой степени решить проблемы в отношении саудовско-йеменской границы, являющейся неконтролируемой зоной транспортировки оружия, наркотиков, преступников (и террористов, в частности) и слабо контролируемых миграционных потоков, что представляет серьезную угрозу национальной, субрегиональной, региональной и международной стабильности.

 В-шестых, инкорпорация Йемена представляет собой демографический и социальный аспект безопасности ССАГПЗ. Йемен испытывает период политической нестабильности в условиях высоких темпов прироста населения и низкого уровня социально-экономического развития общества. Таким образом, это второе по размерам и населению государство представляет собой серьезный источник нестабильности в рамках Аравийского полуострова и угрозу национальной безопасности не только приграничных стран — Омана и Саудовской Аравии, — но и всего Совета сотрудничества. Фактически речь идет о стремление ССАГПЗ к социально-гуманитарной интеграции пространства Аравийского полуострова за счет установления контроля за субрегиональными миграционными потоками и снижения демографической и экономической напряженности на отдельных его участках, каковым, в частности, является Йемен.

Ключевым моментом в решении вопроса об окончательном структурном слиянии Йеменской Республики с ССАГПЗ является проблема совместимости их экономических систем. Аналитики подчеркивают, что в основе процесса вхождения Йемена в Совет сотрудничества лежит процедура, в целом идентичная по своим критериям процедуре вступления европейских стран в ЕС.

Не менее интересен и тот факт, что Ирак в 1988 году, после окончания военного противостояния с Ираном, предпринимал попытки стать членом ССАГПЗ, стремясь воспрепятствовать усилению Саудовской Аравии и решению своих социально-экономических проблем. Он мотивировал свои претензии на членство в Совете сотрудничества тем, что является арабской страной и географически принадлежит к Персидскому заливу. Однако эти попытки остались безрезультатными.

В мае 2003 года Генеральный секретарь Совета сотрудничества Абдуррахман аль-Атыйя указал на то, что не видит препятствий для вступления Ирака в ССАГПЗ[11]. В декабре 2003 года член Временного управляющего совета (ВУС) Ирака Махмуд Осман заявил, что идею вступления Ирака в ССАГПЗ поддерживают Бахрейн, Катар, ОАЭ и Оман, а позиция Саудовской Аравии и Кувейта остается под вопросом[12]. Ранее ВУС упоминал о наличии «принципиального соглашения» о вступлении Ирака в Совет сотрудничества[13].  На сегодняшний день перспективы интеграции Ирака в структуры данной организации остаются неоднозначными. С одной стороны, состояние перманентной политической нестабильности, паралич социально-экономической и коммуникационной инфраструктур, а также полиэтничность и поликонфессиональность[14] (при доминировании шиитов) этой арабской республики объективно препятствуют перспективе членства. Но с другой стороны, на данном варианте решения проблемы постконфликтного восстановления Ирака могут настаивать США, поскольку это, во-первых, снизит расходы США по восстановлению страны, а во-вторых, позволит оказывать большее влияние на политику стран Совета сотрудничества, сохраняя позиции главной политической силы в Ираке. Здесь необходимо выделить еще и третий аспект. Потенциальное институциональное поглощение Ирака означало бы для ССАГПЗ приобретение, с одной стороны, абсолютно проамериканского члена со всеми вытекающими последствиями, а с другой — позволило бы странам ССАГПЗ влиять на процесс становления Ирака как стратегического актора субрегиональных и региональных отношений. За подобный вариант могла бы, в частности, выступить Саудовская Аравия (исторический региональный лидер), хотя реакция со стороны малых членов была бы негативной.

 Помимо этого, расширение зоны ответственности ССАГПЗ за счет Ирака привело бы к соприкосновению со стратегическим пространством  Ирана на северо-восточном участке и Сирии — на северо-западном, что в корне изменило бы расстановку сил. Последнее, при учете всех вышеперечисленных обстоятельств, стало бы серьезным фактором давления как на ИРИ, так и на САР.  Без сомнения, такая геостратегическая комбинация способствовала бы статусному росту ССАГПЗ в рамках общерегиональной системы безопасности Ближнего Востока.

Начатая в марте 2003 года антииракская кампания, вызвала ряд принципиальных изменений в расстановке и соотношении сил, а также в существующей системе субрегиональной безопасности Персидского залива, которые могут быть охарактеризованы следующим образом:

1. Общеструктурный сдвиг в субрегиональной системе безопасности.  Нарушена традиционная система баланса сил в рамках треугольника «Ирак — Саудовская Аравия — Иран»: нестабильный и ослабленный затяжным внутренним кризисом Ирак временно выбывает из борьбы за региональное лидерство, что неизбежно ставит вопрос о сопоставлении стратегических потенциалов Ирана и Саудовской Аравии, причем не в пользу последней. Образовавшийся вакуум стремятся заполнить США с целью сформировать полновесный центр тяжести в зоне Персидского залива и усилить свое политическое влияния на всех акторов субрегиональных отношений.

2. Баланс сил поддерживается искусственно, и, следовательно, подвержен конъюнктурным колебаниям общерегиональной системы безопасности в привязке к ближневосточной стратегии США. Данное обстоятельство не отвечает интересам арабских стран Персидского залива, так как противоречит амбициям по превращению в самостоятельного и влиятельного актора региональных отношений, делая их заложниками политической игры великих держав с потерей позиций в арабском мире.

3. Постоянное американское присутствие в зоне Персидского залива позволит обеспечить стабильность как в зоне ответственности ССАГПЗ в целом, так и на территории смежных с Ираком Кувейта и Саудовской Аравии. Однако в условиях оказания давления на Иран использование США территории аравийских монархий для осуществления силовых операций способно осложнить отношения членов ССАГПЗ с ИРИ.  Кроме того, наращивание американского военного контингента и вооружений на территории стран-членов ССАГПЗ может спровоцировать негативную реакцию общественности, а в условиях нарастающих ирано-американских противоречий — активизацию персо-шиитской части населения в таких странах, как ОАЭ, Катар, Кувейт и Бахрейн.

4. Происходит неизбежное усиление лидирующих позиций Королевства Саудовская Аравия в рамках ССАГПЗ, что спровоцирует негативную реакцию как со стороны малых стран-членов этой организации (Бахрейн, Катар), так и тех из них, которые воспринимают себя в качестве конкурентов КСА в рамках Совета сотрудничества (ОАЭ). Попытки воспрепятствовать доминированию Саудовской Аравии, скорее всего, будут осуществляться через усиление двусторонних торгово-экономических контактов как в рамках ССАГПЗ, так и за его пределами. При этом ориентация будет сделана на стратегическое партнерство с внерегиональными странами-лидерами, такими, как Индия и Пакистан, странами Европы и Латинской Америки с взаимным вовлечением в процесс обсуждения актуальных региональных проблем. В немалой степени налаживанию конструктивного диалога со странами Южной Азии будут способствовать индийские этнические сообщества, компактно проживающие на территории Катара, ОАЭ, Омана. Таким образом, хотя и с определенной натяжкой, можно говорить о существовании этнического компонента внешней политики аравийских монархий. В целом, такая диверсификация внешних связей, как элемент дипломатической гибкости и политического прагматизма, также позволит отчасти решить проблему имиджа аравийских монархий, воспринимаемых в арабском мире в качестве форпоста США на ближнем Востоке.

5. Поднимается вопрос об инкорпорировании постсаддамовского Ирака в структуру ССАГПЗ в качестве метода институционального посткризисного урегулирования ситуации. Помимо этого в условиях нарастания региональной нестабильности актуализируется вопрос о вхождении Йеменской Республики в ССАГПЗ с последующей структурно-функциональной эволюцией организации..

6. Возрастает значимость международных межправительственных и неправительственных организаций в урегулировании иракского вопроса. В частности, ССАГПЗ участвует в оказании гуманитарной и финансовой помощи Ираку. Кроме того, Совет сотрудничества призывает ООН сыграть ключевую роль в области политики, экономики и безопасности с целью стабилизировать обстановку в этой арабской республике.

7. США усиливают свое влияние в рамках ОПЕК, что позволит им воздействовать на конъюнктуру мировых цен на нефть, с последующим обеспечением собственной энергетическлй безопасности, но и оказывать влияние на политику других членов данной международной организации, среди которых, в частности, Саудовская Аравия, Иран, Кувейт, Катар, ОАЭ.

На сегодняшний день структура субрегиональной безопасности Персидского залива представляет собой сложный конструкт, определяющим свойством которого, в условиях политической и экономической глобализации, является полисубъектность и следующее  межуровневое взамодействие:

1. Субнациональный уровень, включающий этно-конфессиональные сообщества арабских стран Залива, выступающих в качестве: а) фактора давления на правящие режимы и влияющих на их внешнюю политику (персо-шиитские общины, палестинские диаспоры и так далее); б) фактора, слабо влияющего на политику государств, но способствующего налаживанию политического диалога со страной исхода (индийские диаспоры).

2. Уровень национальных государств, который включает: а) арабские страны-члены ССАГПЗ — Бахрейн, Катар, Кувейт, Султанат Оман, Объединенные Арабские Эмираты и Королевство Саудовская Аравия; б) арабские страны, не входящие в ССАГПЗ — Ирак; в) неарабские страны — Иран. Специфика международных отношений в зоне Персидского залива позволяет отметить роль Йемена, географически не относящегося к «заливным» государствам, но рассматривающегося в качестве потенциального члена Совета сотрудничества. Кроме того, данный уровень предполагает выделение ряда государств-лидеров, взаимоотношения которых оказывают значительное влияние на динамику большей части процессов в Персидском заливе — Ирак, Иран и Саудовская Аравия.

3. Уровень интеграции арабских государств Персидского залива, или институциональный уровень, который концентрируется на ССАГПЗ как ключевом механизме субрегиональной системы безопасности.

4. Уровень великих держав, рассматривающих данный регион как зону своих национальных интересов и оказывающих серьезное влияние на протекающие в нем военно-политические и финансово-экономические процессы.

5. Уровень международных организаций, к которому относятся: а) межправительственные организации регионального (ЕС, НАТО), трансрегионального (ЛАГ, ОИК, ОПЕК, ОАПЕК) и универсального характера (ООН); б) неправительственные организации.  

Подводя итог, необходимо сказать, что Персидский залив представляет собой зону серьезных противоречий, действие в котором развивается в контексте столкновения амбиций региональных лидеров — Ирана, Ирака и Саудовской Аравии, — баланс сил между которыми формирует каркас субрегиональной системы безопасности, и внерегиональных сил, рассматривающих данное стратегическое пространство как зону своих жизненно важных интересов. В данных условиях малые государства Залива, составляющие второй круг акторов, испытывают существенное конъюнктурное воздействие со стороны обеих сил и вынуждены противодействовать усилению какого-либо из полюсов и проводить более гибкую внешнюю политику. Таким образом, позиция данных государств обладает определенным политическим весом в условиях противостояния ведущих региональных держав и способна, с одной стороны, усилить позиции одного из них (Саудовская Аравия), а с другой — спровоцировать негативную реакцию остальных. Историческими проявлениями последней являются  вооруженная интервенция, территориальные споры, политическое давление (в том числе, с помощью этно-конфессионального фактора) и так далее. Характерной чертой системы межарабского взаимодействия в Персидском заливе является тот факт, что этно-географическая специфика легла в основу институционального аспекта системы субрегиональной безопасности, что проявилось в деятельности ССАГПЗ — организации, фактически замкнувшей на себе все уровни безопасности, став своего рода универсальным региональным механизмом ее обеспечения.


Примечания:

[1] Александров И. А. Монархии Персидского залива: этап модернизации  М.: Издательство «Дело и Сервис». 2000. С. 402.

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Ан-низам аль-асасий ли-Маджлис ат-тааун ли-дуаль аль-халидж аль-арабийя/ Маджлис ат-тааун ли-дуаль аль-халидж аль-арабийя. Аманату-ль-амма/ //http:// www.gcc-sg.org — Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива. Генеральный секретариат.

[5] Республика Ирак в системе международных отношений (80-е годы XX в. — начало XXI в.). М.: Институт востоковедения РАН. Российская академия естественных наук. 2002. С. 185.

[6] The Middle East Military Balance 2003–2004/ Jaffee Center For Strategic Studies. Tel Aviv University//http://www.tau.ac.il/jcss/balance/Saudia.pdf  — Jaffee Center For Strategic Studies.

[7] The Middle East Military Balance 2003-2004/ Jaffee Center For Strategic Studies. Tel Aviv University// http://www.tau.ac.il/jcss/balance/toc.html — Jaffee Center For Strategic Studies.

[8] Там же.

[9] Там же.

[10] Юрченко В. П. О планах по изменению базирования США за рубежом  Институт изучения Израиля и Ближнего Востока//  www.iimes.ru.

[11] Генеральный секретарь Совета сотрудничества стран Залива не видит препятствий для вступления Ирака в эту региональную организацию/ 27 мая 2003// http://www.globalaffairs.ru/news/615.html — «Россия в глобальной политике».

[12] Ирак приглашен на саммит Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива/ 2003-10-21 //http://www.faststart.ru/viewnews.php?action=more&ncid=1&artid=58268 — Faststart.ru

[13] Там же.

[14] Потери Ирака от войны с Ираном и операции «Буря в пустыне» составили $ 684 миллиардов — центр «Аль-Ахрам / 27.11.2004 // http://www.newsukraina.ru/news.html?nws_id=319966 — ИА «Новости-Украина».

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/islam-world/2945/">ISLAMRF.RU: СТРУКТУРА СУБРЕГИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА В КОНТЕКСТЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКИ ССАГПЗ В УСЛОВИЯХ ПОСТКРИЗИСНОГО ИРАКСКОГО УРЕГУЛИРОВАНИЯ</a>