RSS | PDA | Архив   Четверг 28 Март 2024 | 1433 х.
 

Невольник долга. К 125-летию И.Ю.Крачковского

16.04.2008 11:55

28 и 30 апреля в Петербурге пройдет юбилейная 30-ая сессия арабистов, которая будет посвящена 125-летию со дня рождения выдающегося российского ученого, арабиста, академика Игнатия Юлиановича Крачковского (1883-1951). Сегодня не так уж много людей могут похвастаться тем, что знали ученого, общались с ним, а уж тем более – учились у него. К их числу принадлежит профессор Анна Аркадьевна Долинина, которая сама в этом году отметила свое 85-летие.

Она - автор «Очерков истории арабской литературы нового времени», таких работ, как «Коранические цитаты и реминисценции в «Макамах» аль-Харири», "Женский вопрос в исторических романах Джирджи Зейдана", переводов древней арабской поэзии и прозы. Ее ученики сегодня занимают высокие посты в самых разных ведомствах, в том числе и в мусульманских структурах.

Анна Аркадьевна Долинина - непререкаемый авторитет в российской арабистической науке. А между тем ее путь в эту науку прямым не был. В личной библиотеке Анны Аркадьевны есть книга «Над арабскими рукописями» 1945-го года издания с дарственной надписью автора: «Анне Долининой в награду за измену германистике. Автор. Игнатий Крачковский»:

- Анна Аркадьевна, Ваша измена германистике в пользу арабистики произошла под влиянием Крачковского?

- Нет. Это произошло раньше. Во время войны, в 1943-м году, я попала в Ташкент, там и появился интерес к востоку, к арабистике. Тогда в Ташкенте находился целый ряд эвакуированных туда академических учреждений, в частности, ленинградских. Многие профессора оказались в Ташкенте, в том числе профессор В.М.Жирмунский. Они все стали интересоваться Востоком. А мой родственник – историк мне сказал: «Дурочка, ты занимаешься не тем. Сейчас надо заниматься Востоком. Тут так много неизвестного. Кроме того, Восток – это будущее мира!». Там я стала заниматься арабским языком. В 1944-м году я приехала в Ленинград уже с расчетом менять специальность. Когда пришла на восточный факультет, попала в руки к Игнатию Юлиановичу Крачковскому. Он не очень любил заниматься со студентами младших курсов, но все равно – это такое обаяние личности! К тому же вышла уже его книга «Над арабскими рукописями» в 45-м году. Она показала мне, что на этом нужно остановиться.

- Анна Аркадьевна, Вы назвали свою книгу о Крачковском (она издана в С-Петербурге в 1994-м году) «Невольник долга». Почему?

- Дело в том, что идея написать об Игнатии Юлиановиче Крачковском была распространена среди петербургских, тогда ленинградских арабистов, и все как-то никто не мог за нее взяться. Считали, что это совершенно неподъемное дело. Так вышло, что взялась я. И взялась с ощущением, что это фигура такого масштаба, что мне никогда не оценить полностью ее значение и значение научного творчества Крачковского, прежде всего.

Когда я стала знакомиться с архивными документами о его жизни и работе, я с удивлением увидела, что этого человека мы  по-настоящему не знали и не понимали. Мы были слишком молоды, пока были студентами, чтобы понимать всю суть его личности. Когда я стала знакомиться с документами, я почувствовала, во-первых, что Игнатий Юлианович – человек долга с самого начала своей жизни. Он поставил себе цель – заниматься востоковедением, он очень трудился, много читал, изучал языки. Все время в его дневниковых записях и письмах звучит то, что он «должен что-то делать».

Когда он стал студентом, опять-таки, у него было ощущение, что он делает то, что должен. Когда он женился, перед ним стояла дилемма – где больше долг: долг науки или долг его как мужа женщины, которая не здорова, которая не может жить  в Петербурге. Он считал, что раз он взял на себя ответственность за свою жену, он должен это поставить на первое место и совместить как-то долг научный и долг человеческий. И он действительно сумел это сделать. Они жили за городом, он каждый день ездил на работу.

Еще одна важная вещь: он ощущал себя наследником учителя В.И. Розена, который умер, когда Крачковский был еще аспирантом. (В.Р. Розен - 1849-1908 - крупнейший русский арабист, председатель Восточного отделения Русского Археологического общества, декан Факультета восточных языков Петербургского Университета). Так получилось, что арабистов-филологов такого уровня, как Розен, у нас тогда не было. И на Крачковского свалилось все наследие - и в научном отношении, и в отношении преподавания. Он ощущал постоянно, это видно по документам, что он должен эту эстафету донести до конца.

Так вся его жизнь проходила в этом ощущении его долга. Починялся он этому долгу именно как невольник, потому что долг был всегда на первом месте. После Октябрьской революции, может быть, возникла самая драматическая коллизия. Он не мог свободно выполнять тот долг, который он взял на себя. Он старался, но это было трудно - исполнять этот долг с честью. Дело в том, что он никогда не изменял себе. Сказать то, что было бы угодно властям или начальству, он не мог. Он считал, что его долг сохранять верность истине. Он всегда говорил и писал то, что думал.

Когда его укоряли в том, что он не придерживается законов марксистко-ленинской эстетики в оценке литературных произведений, он всегда говорил: да, я не марксист. У меня другие взгляды. Может быть, я плохой ученый, но я всегда стремлюсь к истине. Иногда возникали необычные коллизии. Я до сих пор не откапала, какое антирелигиозное издательство к нему обратилось с просьбой посодействовать антирелигиозной, антиисламской пропаганде. Крачковский и антирелигиозная пропаганда – это, конечно, нонсенс. Но он отвечает на это письмо, причем так: прежде чем вести антирелигиозную пропаганду, нужно знать то, против чего пропаганда ведется. Нужно знать ислам. Нужно знать все новейшие открытия по исламу. Он предлагает ряд мероприятий, которые  касаются не столько антирелигиозной пропаганды, сколько просвещения в области научного подхода к религии.

- Вы учились у Крачковского. Вы занимаетесь его архивом. Каким же он был человеком, каким преподавателем?

- Это был человек кристальной честности. И в то же время очень большой деликатности. При том, что он всегда придерживался своей линии, стремления к истине, к правде, он никогда людей не обижал. Он доказывал людям, которые стояли ниже его, свою правоту, очень мягко, деликатно, иногда с определенной долей иронии, но никогда не обижал высокомерием, не давал почувствовать дистанцию, который стоит между учителем и учеником. Он был очень мягок, спокоен и в то же время тверд. Никаких поблажек на халтуру не давал. Прийти к нему на занятия неподготовленным было настолько стыдно! Для меня по крайней мере.

Каким он был преподавателем? Когда я поступила на восточный факультет, это был 44-ый год, вся кафедра состояла только из одного Игнатия Юлиановича, который был преподавателем и для младших, и для старших студентов, правда, тогда на старшем курсе была только одна студентка. Он был, конечно, учителем для более продвинутых. Он не любил занятий с начинающими. Он нам очень быстро дал основы арабской грамматики, а потом сказал: дальше мы будем читать арабские тексты. Так что постигали мы все на текстах. Это было достаточно трудно.

Он показал нам ту планку, которой мы должны достичь. Разжевывать он не любил, так что нам было неловко обращаться к нему по мелочам. Мы старались постичь все сами. Но когда ты становился старшим студентом, аспирантом, дипломантом, и когда Игнатий Юлианович видел, что человек интересуется какой-то темой всерьез, то тогда возникало очень много интересных бесед.

Всегда была открыта для ученика его библиотека – приходи, бери домой книги. Вся его библиотека была в моем распоряжении, когда я занималась новой арабской литературой. Он делился своими соображениями, теми сведениями, которые он получал из-за границы. Очень много мы не успели у него взять. Смерть его была неожиданна, внезапна. Всю жизнь ощущаешь эту нехватку, недостаток Учителя.

- Для российских мусульман академик Крачковский, прежде всего, автор перевода на русский Священного Корана. Его, как я знаю, он не успел подготовить к печати, но все равно он является самым авторитетным переводом Священного Писания на сегодняшний день.

- Во-первых, этот перевод Крачковский начал приблизительно в 20-21 году и закончил, наверно, в 1928-м году. Тогда уже каких-то возможностей напечатать Священную книгу не было. Поэтому перевод этот до конца не отделан. Когда он с нами читал Коран на занятиях, он приносил обычно этот перевод, смотрел. По ходу ему приходили в голову новые варианты. Иногда, может быть, удачный вариант он слышал от нас. Он все записывал. Перевод был сделан, я бы сказала, что он не достаточно ясный, и это было сделано осознанно, может быть.

Дело в том, что к этому переводу Крачковский подходил не как к переводу книги, по которой должны учиться мусульмане. Он делал его как перевод культурного и литературного памятника своей эпохи. То есть он старался не вносить никаких новых смыслов, новых понятий, которые возникали в процессе комментирования Корана на протяжении многих столетий. Он хотел перевести то, что говорил Пророк Мухаммад, и в том виде, может быть, не всегда понятном. Т.е. так, как это могли воспринимать его современники. Вот в чем дело. Он показывал, что Мухаммадом использован только тот древний язык, на котором тогда люди говорили, творили стихи.

Этот перевод не предназначен для обучения мусульман исламу. Поэтому те переводы, которые появились позже, они могут быть более ясными и больше соответствовать назначению Корана как религиозной книги. Но дело в том, что все более поздние переводы всегда волей-неволей базируются или носят отпечаток той эпохи, в которой этот перевод создан, или по крайней мере, той истории Корана, которая  насчитывает несколько столетий и связана с комментированием.

- На мой взгляд, Крачковский – это институт востоковедения в одном лице, столь широки его научные востоковедные интересы. Как заложенные им традиции продолжаются сегодня?

- Так и есть, он действительно заложил основы многих направлений в науке. Но, прежде всего, я хочу сказать, что он был очень большим патриотом в лучшем смысле слова. Он считал, что русская наука может сделать все. Когда у него не было под рукой того, кто мог бы делать, он сам брался за дело сам, и исполнял его с успехом. Он заложил основы такой науки, как сабеистика, это исследование древнего Йемена. У нас никто раньше этим не занимался. Он взялся расшифровать йеменские таблички, надпись на амулете. Потом появились последователи, Лындин. В Москве – А.Г.Белова. В Петербурге – С.Французов.

Что касается литературы, мы старались по мере возможностей продолжать его дело. Профессор О.Б. Фролова, также ученица Крачковского, много сделала в арабской филологии. Сейчас, я считаю, московская арабистика, университетская, на хорошем уровне. Работы Д.В.Фролова, конечно, Крачковского бы очень заинтересовали. В Москве была прекрасная арабистка Б.Я. Шидфар, ученица Крачковского. (1928–1993 -выдающаяся филолог, арабист, востоковед, профессор Московского института международных отношений, автор монографии по истории мусульманской культуры, смыслового перевода Священного Корана).

Игнатий Юлианович был большим сторонником идеи популяризации науки. И его книга «Над арабскими рукописями», и его очерки по истории русской арабистики – все это вещи, которые могут читать люди, не подготовленные. В книге «Над арабскими рукописями» он прямо говорит: он стремился арабистику популяризировать.

Б.Я.Шидфар, благодаря своему таланту, очень много сделала для этого. Ее книги чрезвычайно интересны. Ее переводы хороши. Что касается диалектологических исследований, которые Крачковский начал еще на Востоке в начале 20-го века, они тоже имеют продолжение.

Меньше всего продолжение имело исследование христианской арабской литературы, с которой он начал свою деятельность и которую он мечтал сделать основной своей специальностью. В 20-е годы эта линия совершенно была утеряна. Сейчас я подготовила том сочинений Крачковского по христианскому Востоку. Он выйдет в издательстве «Восточная литература». В нем будут и архивные материалы, то, что никогда не публиковалось. Я надеюсь, что эта линия воскреснет в нашей арабистике.

- Когда должен выйти том?

- Это сложная работа. Сейчас под эгидой Института мировой литературы РАН выходят тома, посвященные отдельным российским  востоковедам, – «Классики отечественного востоковедения». В этой серии вышли труды китаиста Алексеева, тюрколога Самойловича. В этой же серии будут и труды Крачковского. Мы с академиком А.Б. Куделиным, директором ИМЛИ РАН, обсуждали план издания, и он предложил начать с христианской арабской литературы. Я подготовила такой том. Дальше в планах том по истории арабистики. Это труды, которые не печатались и не вошли в 6-томное собрание сочинений Крачковского 50-х годов. Кроме того, запланирован еще целый том по истории арабской литературы – новой и старой. Так что три тома можно в этой серии издать. Были бы силы и время.

Беседовала Людмила ЖУКОВСКАЯ

16.04.2008

Ссылки по теме:

Памятная дата. К 125-летию со дня рождения академика Игнатия Крачковского

Пристав при Шамиле в Калуге

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/culture/mosaique/2471/">ISLAMRF.RU: Невольник долга. К 125-летию И.Ю.Крачковского</a>