RSSЧеченская вендетта и имамы-миротворцы
08.01.2008 16:35
События 1990-ых на Кавказе вдохнули «новую жизнь» в горский обычай кровной мести, но традиция эта зачастую приобретала такие извращенные формы, что не вписывалась ни в нормы шариата, ни в принципы адата. Плоды тех лет чеченский народ пожинает и сегодня. Для того, чтобы привести ситуацию в нормальное русло наряду с государственными органами огромные усилия прилагают священнослужители и правозащитники.
В Чечне обычай кровной мести получил второе «рождение» в
годы войн и правового беспредела. Разгул уголовщины плюс порожденные гражданским
противостоянием политические убийства – таковы факторы влияния на масштабы
чеченской вендетты. В целом ее динамика за последние 15 лет имела свою
закономерность: чем реже стреляли пушки, тем чаще пытались «уравнять» счет с
обидчиками родственники пострадавших. «Пик» преступлений, совершенных на почве
кровной мести пришелся на переломные 2002-2005 годы. В настоящее время о
масштабах вендетты, невидимой за общей статистикой преступности, можно судить по
публичной деятельности людей, задействованных в примирении враждующих сторон.
Сегодня в этой роли выступают религиозные, государственные и общественные структуры. Духовное управление мусульман Чеченской Республики – одно из главных звеньев миротворческой работы. Как сообщил первый заместитель муфтия ЧР Хамзат Хирахматов, каждую неделю в главный религиозный орган республики поступают заявления от представителей враждующих сторон. С просьбой оказать содействие в примирении с так называемой «активной» стороной вендетты жители ЧР обращаются и в аппарат Уполномоченного по правам человека в ЧР. Еще одно место паломничества людей, живущих под «дамокловым мечом» расправы – миротворческая группа старейшин под руководством религиозного деятеля, имама Центральной грозненской мечети в 1999-2002 гг. Хамзата Саламова, имеющая разветвленную сеть представителей во всех населенных пунктах республики. На счету этой общественной структуры – десятки, а то и сотни акций по нейтрализации межродовых конфликтов.
… На площади у сельской мечети в два ряда стоят мужчины разных возрастов (чаще всего от среднего, хотя большую часть составляют старики). Лица собравшихся суровы и непроницаемы. Трудно догадаться, кто из них представляет потерпевших, а кто – виновника описываемых событий. Этот момент психологически сложный для каждой из сторон - той, что на долгие годы оказалась под «дамокловым мечом» кровной мести, и другой - обремененной необходимостью отмщения за убийство.
У этой встречи долгая прелюдия: двенадцать лет вражды двух родственных кланов и годы усилий государственных органов и религиозных деятелей по их примирению. Что стоит за этим драматическим действом? Отвечая на этот вопрос, Уполномоченный по правам человека в ЧР Нурди Нухаджиев кладет передо мной на стол документ под названием «Справка об итогах проведения работы по примирению». Привожу текст с незначительными сокращениями:
«…В 1985 году от выстрела в голову скончался Зайнди М. За совершенное преступление был привлечен к уголовной ответственности его односельчанин Муса Р. Он осужден решением суда к 17 годам лишения свободы. Вскоре кровники убили его брата, не имеющего отношения к гибели Зайнди М.
Муса вернулся домой в 1997, освободившись досрочно. С тех пор обстановка в селе стала накаляться: родственники убитого в 1985 году Зайнди не могли смириться с тем, что на их глазах свободно разгуливает человек, лишивший жизни их сына и брата. Муса был вынужден покинуть пределы села и прятаться у родственников на другом конце республики.
С осени 2002 года проведена работа по примирению враждующих сторон. К ней привлекались известные и почитаемые в республике старейшины и имамы. Именем Всевышнего Аллаха, милостивого и милосердного, они обратились к кровникам с просьбой примириться без дальнейшего кровопролития. Обе стороны на очередной встрече дали согласие. В феврале 2006 года на площади у мечети состоялось окончательное примирение, где кровники простили друг друга», — говорится в справке на имя Уполномоченного по правам человека в ЧР Нурди Нухажиева, подписанной главой администрации одного из районов республики. В данном случае начало кровной мести было положено в эпоху развитого социализма, кульминация пришлась на годы правового беспредела, а развязка – на период относительной стабилизации.
Судя по ежедневной практике миротворцев, лишь незначительная часть фактов вендетты имеет «завязку» советской поры. Тогда виновный, как правило, привлекался к уголовной ответственности и по решению суда отбывал срок в местах не столь отдаленных, а вернувшись, попадал «из огня да в полымя», расплачиваясь за содеянное по законам гор. То есть, нес, в конечном счете, двойную ответственность. В конце прошлого века в ситуации правового вакуума сотни и тысячи преступлений остались нераскрытыми, и в силу вступило народное право. Преступления нередко раскрывались по «горячим следам» в результате частного расследования – единственно возможного в тех условиях. Самосуд как возмездие – типичный исход сведения счетов в ситуации смуты, длившейся Чечне больше десяти лет. Если, конечно, родственники виновного не успевали подключить к делу религиозных деятелей и старейшин.
У миротворцев работы немало и в сегодняшней Чечне. Одна из последних по времени удавшихся акций - примирение кровников с 15-летним «стажем» вражды. Тогда, в 1992-м, банальная массовая драка повлекла за собой гибель молодого человека. Подозрение пало на его сверстника-грозненца – одного из немногих вооруженных участников столкновения, в какой-то момент палившего из пистолета по сторонам. Вскоре после трагедии подозреваемый в случайном убийстве выехал за пределы республики. Все эти годы он не реагировал на просьбы двоюродных и троюродных братьев вернуться и отвести нависшую над ними и их детьми (сыновьями) опасность, примирившись с кровниками. А когда вернулся зимой 2007-го, в окружении мужчин-родственников нанес визит к членам семьи погибшего, где выразил готовность принести клятву на Коране о своей непричастности к убийству. Кровники проявили великодушие, освободив подозреваемого от клятвы, сняли с него обвинения.
Как видит читатель, самая страшная сторона чеченской вендетты – месть, направленная против членов семьи виновника преступления. Вот что сказал по этому поводу Хамзат Саламов:
— Месть в отношении родственников кровника является прямым нарушением канонов ислама и чеченских обычаев. Тем не менее, факты расправ над невинными гражданами имели место быть, особенно в первые послевоенные годы. И это при том, что многие конфликты все же удается «затушить», — заключил Саламов.
Не получается ли так, что миротворцы, приводя к согласию конфликтующие стороны и добиваясь прощения виновника, в конечном счете, способствуют освобождению его от ответственности перед законом РФ? Я попросила ответить на этот вопрос главного государственного правозащитника ЧР Нурди Нухажиева:
— Мы не кидаемся, сломя голову, уговаривать людей простить очевидное преступление. Сначала узнаем суть дела, прорабатываем возможные варианты воздействия на пострадавшую сторону. Главное – отвести беду от членов семьи виновника преступления. У нас есть наработанные способы деятельности в сфере примирения кровников. Действуем всегда в контакте с муфтиятом — добавил Нухажиев.
Как сообщил руководитель пресс-службы муфтията ЧР Сулбан Хасимиков, в мечетях двадцати районов республики более 300 имамов и все они время от времени задействованы в примирении враждующих семей, родов, кланов. Их миротворческая деятельность не исчерпывается конфликтами недавних смутных времен. В райцентре Урус-Мартан довелось наблюдать сцену примирения кровников на стадии зарождения вендетты. Традиционному ритуалу предшествовала трагедия – гибель 5-летнего малыша под колесами автомашины. Как оказалось, ребенок вырвался из рук матери и пытался перебежать дорогу... Родственники водителя заполнили двор родителей мальчика в день его похорон.
Невиновность человека, сидевшего за рулем, не снимала с него обязанности получить соответствующее чеченским традициям прощение от членов семьи погибшего.
Зарина Зубайраева
08.01.2008
Иллюстрация с сайта www.amurpravda.ru
