Глава старейшин Чечни Хамзат Саламов: «Масла’ат» означает примирение

Как в условиях послевоенного времени реализуется миротворческая роль традиционного чеченского института старейшин, религиозных лидеров? Я обратилась в поисках ответа на этот вопрос к Хамзат-хаджи Саламову, известному общественному миротворцу, обладающему высоким религиозным авторитетом.

С 2000 года первый имам Центральной Грозненской мечети (1990-1996 гг.), Хамзат-хаджи возглавил разветвленную сеть объединения старейшин и религиозных деятелей во всех районах ЧР. На счету убеленных сединами подвижников народной дипломатии – примирение кровников, разрешение имущественных споров в бракоразводных процессах и конфликтов между кредиторами и неплатежеспособными должниками, умиротворение участников драки, вспыхнувшей на бытовой почве и грозящей вылиться в межродовые «разборки» и многое другое. Миротворческая деятельность Саламова была отмечена президентом РФ  Владимиром Путиным (на приеме в Кремле общественных, политических и религиозных лидеров Чечни 10 ноября 2000 г.). Начиная беседу, я спросила Хамзат-хаджи Саламова:

- Почему стабилизация обстановки, восстановление государственных правовых механизмов в Чечне не способны умалить значения народного права в разрешении гражданских споров, и чеченцы, как и сто лет назад, предпочитают урегулировать конфликт с помощью старейшин, игнорируя светский суд?

- Как мне думается, здесь играет роль традиционное предпочтение правовой системы ислама и чеченских обычаев федеральному законодательству. Такова наша ментальность. Мне, например, трудно представить чеченца, подающего исковое заявление в суд в связи с неуплатой долга... Вам известен хотя бы один такой факт? Я тоже не слышал. Зато мне самому и нашим старейшинам приходится заниматься подобными делами чуть не каждый день. Например, через неделю я выезжаю в Надтеречный район договариваться с семьей, требующей вернуть крупный долг (120 тысяч долларов) 13-летней давности.

Жители Грозного, чей сын и брат является должником, обратились ко мне с просьбой воздействовать на кредиторов. Каким образом?  Конечно, о прощении долга не может быть и речи. Просят о другом – об отсрочке, хотя бы на месяц-два, то есть до поиска средств. А пострадавшая сторона горячится, ссылается на 13 лет ожидания и требует отдать им правоустанавливающие документы на грозненский дом должника.

Мои предварительные переговоры об отсрочке уже возымели действие. То есть,  почва подготовлена, и я знаю, что на следующей неделе надтеречненцы согласятся подождать еще немного, выражая, таким образом, уважение нашей миротворческой группе. На этом  и основан общественный институт примирения – на авторитете стариков, мулл и других религиозных деятелей. Настроенные враждебно по отношению друг к другу, участники спора или конфликта не могут игнорировать статус старейшин.

- То есть, народная дипломатия срабатывает безотказно?

- Все не так просто. Иногда на достижение компромисса уходят недели, в другой раз пострадавшую сторону не удается переубедить годами и конфликт приобретает «хронический» характер. В последнем случае необходимо хотя бы удерживать людей от мести или проявлений агрессивности, что в большинстве случаев оказывается возможным.

- К вам обращаются за помощью жители республики (а именно – виновная сторона конфликта). А бывает ли так, что вы действуете по собственной инициативе?

- Мы не можем вмешаться в конфликт, например, в горных Ножай-Юрте или Ведено, где нас не знают. Там в спорных случаях прибегают к помощи местных старейшин. К нам обращаются, если в инцидент вовлечены жители равнинных населенных пунктов. Что касается наших миротворческих групп, у нас очень сильные позиции в Грозном и ряде районов: Грозненско-сельском, Ачхой-Мартановском, Урус-Мартановском, Надтеречном и некоторых других.

И еще в Ингушетии и Кабардино-Балкарии, где в 2000-2004 гг. жили чеченские беженцы. Если помните, дело доходило до межнациональных столкновений, чаще всего – между «коренной» и чеченской молодежью. Как правило, конфликты случались из-за пустяков. Кто-то не то сказал, пристал к девушке, и пошло-поехало… В Ингушетии между беженцами и ингушами несколько драк было. В Нальчике тоже работы хватало – в тамошних вузах учится много нашей молодежи.

Кавказцы какой народ? Мгновенно вспыхивают и так же быстро остывают. Тем более, если вмешиваются  старшие. Кстати, в таких случаях мы всегда взаимодействовали с религиозными деятелями РИ и КБР. Сейчас в Нальчике у нас работы особой нет, а вот в ингушский Малгобек ездим часто. Нет, речь идет не о межнациональных столкновениях, ведь большинство чеченских беженцев возвратилось домой. Теперь больше разбираемся в конфликтах между семьями и родами, как и здесь, в Чечне.

- Хамзат Амсатович, несколько лет назад вам самому пришлось убедиться в действенности народной дипломатии. Я имею в виду ваше похищение ичкерийскими силовиками за «пророссийскую» позицию, содержание в подвале, освобождение… Расскажите об этом подробнее.

- Шел 1998-й – второй год правления Масхадова. Захватили меня в Урус-Мартане, когда я направлялся в Грозный. Механизм преступления не отличался оригинальностью: два «джипа» и «шестерка», перекрывшие дорогу, силовики в масках. Подвал какого-то учреждения, закуток, в котором не пошевельнуться… В заложниках я находился 43 дня. Первую неделю с моих рук не снимали наручники, с глаз – повязку. Последним местом моего содержания стал подвал Службы национальной безопасности Ичкерии. Как выяснилось, формальным поводом для похищения послужили мои оппозиционные выступления на митингах поры Джохара Дудаева, где я призывал к компромиссу с Россией. Кроме того, в годы правления Масхадова я отказался призывать нашу молодежь к газавату, в чем меня не преминули обвинить похитители.  

И все же, как того следовало ожидать, мотив преступления, наряду с политическим, носил корыстный характер: за меня потребовали выкуп. Полтора месяца похитители ждали и надеялись. Денег не получили: я вышел из неволи, благодаря родственникам. Они сумели установить личности организаторов похищения и найти рычаги влияния на уважаемых людей их рода.

- Что бы вы сказали о соответствии института старейшин современным реалиям? Есть мнение, что он препятствует правовому регулированию жизни чеченского общества.

- Я соглашусь с вами, если имеются в виду Советы старейшин, функционирующие при администрациях каждого района республики. Часто они существуют на бумаге, так сказать, «для галочки», и подконтрольны местным властям. По этой причине люди не хотят подключать к разрешению конфликтов тех, кто отчитается затем «о проделанной работе», то есть предаст огласке детали конфликтной ситуации.

Вот недавно ко мне обратился житель Грозного с просьбой повлиять на жену, с которой он разводится. Супруга, как он разъяснил, отказывается отдать недвижимость, оформленную на ее имя. Решается также вопрос, с кем останутся дети. Конечно же, эти люди категорически отказываются прибегать к помощи районного Совета старейшин, «выносить сор из избы», поэтому обратились ко мне. 

- И как же вы разрешили спор?

- Надо учитывать, что я и наши старейшины выступаем не в качестве судьи, а в роли миротворцев. Наша цель – «масла'ат» (в переводе с чеченского «примирение»). В случаях развода надо сделать все для сохранения семьи, мы исходим из этого принципа. Поэтому нередко проявляем инициативу примирения супругов, хотя, как правило, ни одна сторона к нам с такой просьбой не обращается. Если же раскол в семье принял необратимый характер, наше участие сводится к разрешению имущественного спора. И в этом случае каждая сторона опирается на разные правовые нормы – на шариат или чеченские обычаи. К последним, как правило, апеллирует муж, ему это выгодно (ведь согласно нашим традициям жене ничего не полагается, кроме того, что она заработала своими силами). А жена чаще всего требует развода по нормам шариата, по которым муж обязан отдать жене сумму, которая оговаривалась на случай развода еще при заключении брака. Кроме того, бывший супруг обязан содержать ее в течение трех месяцев. 

Что касается детей, здесь тоже есть расхождения. По чеченским обычаям они остаются с отцом, а в соответствии с законами шариата ребенка нельзя разлучать с матерью до достижения 7-летнего возраста. Затем он сам делает свой выбор, то есть решает, с кем из родителей остаться.

Из каких норм исходят наши старейшины? Как я уже сказал, находим компромиссное решение, рассматривая каждый случай в индивидуальном порядке. Не берусь утверждать, что наше решение всегда удовлетворяет обе стороны. Бывает и так, что те и другие остаются недовольными. Но, наверное, в некоторых ситуациях это неизбежно.

- А какие законы считаете оптимальными вы?

- Конечно, лучший вариант – соблюдение норм шариата в ряде гражданских споров. Но надо считаться с реалиями. Чечня – составная часть РФ, у нас единое с Россией правовое пространство.  Гражданин должен соблюдать законы страны, в которой он живет, то есть жить в соответствии с российским законодательством.

С другой стороны, чеченцы, как мусульмане, привержены нормам ислама и национальным обычаям. И от этого никуда не деться. Поэтому наша задача заключается в поиске точек соприкосновения народного права, шариата и светского законодательства. Надеюсь, нам это удается, тем более, что я не вижу непримиримых противоречий между этими правовыми системами.

Беседовала Зарина Зубайраева, Грозный

17.01.2008

На снимке: Глава старейшин Чечни Хамзат Саламов