RSSРостислав Рыбаков: Азиатский континент, бесспорно, территория будущего
13.05.2008 12:11
Директор Института востоковедения РАН, доктор исторических наук, профессор Ростислав Борисович Рыбаков 28 марта нынешнего года отметил 70-летие.
Он вырос в семье выдающегося археолога и историка,
почетного директора Института археологии РАН Бориса Александровича Рыбакова
(1908-2001). Выпускник Института восточных языков при МГУ, Ростислав Борисович в
1966 году поступил в аспирантуру Института востоковедения РАН и с тех пор вся
его жизнь связана с этим академическим институтом. С Институтом, который в этом
году также отмечает юбилей – 190-летие со дня основания. С чем подошел Институт
востоковедения к этой знаменательной дате? С этого вопроса и началась наша
беседа с профессором Р.Б. Рыбаковым:
— Прежде всего, мне кажется, нужно понять для себя, а что такое востоковедение в прошлом. Причем не только российское. Подчеркну, что российское востоковедение имеет такую специфику, какой нет у востоковедных исследований в Германии, Англии и других стран. Если мы вспомним начало востоковедения, то это время военной экспедиции Бонапарта в Египет (1798-1801), которая одновременно была и экспедицией научной. В 19-ом веке востоковедение обслуживает, прежде всего, колониальные интересы определенных кругов в европейских странах. Безусловно, ученые расширяли представления о культуре Востока и о культуре человечества, они давали очень глубокие новые знания, которые так или иначе меняли Европу, но очень много в этих знаниях было утилитарного.
Россия шла другим путем. Спорно то, что она была колониальной державой, а если и была, то это был колониализм не заморских территорий, а прирастание своей территории. То есть Россия расширялась, шла на Восток – шел Ермак, Миклухо-Маклай, офицеры Пржевальский, Краснов, Рерих… Но все попытки привлечь царское правительство к колонизации Мадагаскара, все попытки Миклухо-Маклая включить Гвинею в сферу интересов России провалились, и слава Богу. В России и сегодня востоковедная наука продолжает развиваться не западноевропейским путем, к счастью. Там научно-исследовательская работа ведется кафедрами университетов. У нас научная работа в университетах вторична. У нас – Академия наук, научно-исследовательские институты, примером тому является наш Институт востоковедения. Кстати, это старейший гуманитарный институт, который на настоящий момент является головным институтом для 96-ти востоковедных организаций РФ. Это не обязательно институты, это и кафедры, и библиотеки, и музеи. Но 96 востоковедных центров в России сходятся фокусом к нам – это российская специфика.
Второй важный этап в развитии науки приходится на период столкновения двух лагерей в мире – социализма и капитализма. По-моему, в 1956-м году Анастас Микоян произнес афористическую фразу: Восток проснулся, спит только Институт востоковедения. Вот тут и начался золотой век нашего Института. Тогда директором стал Гафуров. Фигура политическая. Генсек компартии Таджикистана. (Б.Г.Гафуров, первый секретарь ЦК КП Таджикистана в 1947—1956 гг., а потом более двадцати лет, до самой смерти, директор Института востоковедения – прим. кор.) Были даны невероятные возможности, средства, потекли кадры. Кадры, которые и сейчас составляют костяк Института. Им всем уже восьмой-девятый десяток, а они работают, и еще будут работать.
Что сегодня? Мне запомнилась фраза из недавнего выступления в нашем Институте В.В.Жириновского. Он спросил: «Вы где-нибудь видели объявление – требуются востоковеды? Нет». А ведь они требуются! Это касается и нас, и американцев. Причем у американцев в этом отношении еще хуже. У нас есть умение встать на точку зрения другой страны, другой нации, другой культуры. А у американцев - дерзкая, гарри-поттеровская уверенность в том, что они все делают правильно. Если вы хотите иметь восточную политику, то нужны востоковеды. Если вы не хотите иметь восточной политики, у вас нет будущего.
Сегодня Азия, азиатский континент – это, бесспорно, территория будущего. И если у нас не выработана внешняя политика, которая учитывает все факторы той страны, о которой идет речь, то нет будущего у отношений с этой страной. Невостребованность востоковедения и финансовые вопросы – это ведет к тому, что наша наука мельчает. Впрочем, все науки мельчают. Эпоха гигантов в гуманитарных науках прошла.
Поэтому к юбилею мы приходим с желанием сохранить то, что есть. Сохранить традиции и заложить новые. Мы радуемся, что у нас есть молодежь. Мы семья. Большая семья – в 450 человек. К тому же, как ни верти, все-таки сегодня в России по-другому стали смотреть на Восток. В чем-то по-другому и на науку. Уже появились книги, посвященные восточной политике Путина. Есть надежда, что и новый Президент Медведев, который связан с образованием, с наукой, понимает: чтобы умалить востоковедение – надо 190 дней, чтобы вырастить – 190 лет!
— Ростислав Борисович, почему Вы выбрали при поступлении в Институт восточных языков при МГУ именно хинди?
— Это относится к необъяснимым моментам, которых было несколько на моем пути. Надоумил меня, наверно, Радж Капур (1924-1988). Вам трудно представить то дуновение свежего воздуха, когда появились индийские фильмы с его участием. Ветер с Востока, как говорил Мао Цзе Дун, одолел ветер с Запада. Примерно в то же время у нас на экранах появились итальянские, французские фильмы, Жерар Филипп. Но фантастическое обаяние Раджа Капура, слезливая чистая индийская мелодрама – это было открытием! Потом – Джавахарлал Неру (1889-1964, премьер-министр и министр иностранных дел Индии). Мы были не избалованы аристократизмом, а он был аристократически открыт ко всем. Но серьезно я не могу объяснить, почему так произошло. Я собирался заниматься поэзией серебряного века. На это меня подбивали очень хорошие отношения с К.И.Чуковским. Он давал мне книги, меня направлял, вселял в меня оптимизм. Он говорил – «Нельзя отехничить всю страну!». Вдруг пришел отец, который уже десятки лет работал в МГУ, и сказал, что открывается новый факультет – Институт восточных языков. В этот момент я понял, что пойду только туда и только на Индию. На Индию особенно никто не шел. Я закончил Институт как филолог. А потом был ряд мистических моментов. Я пришел в Институт востоковедения поступать в аспирантуру.
Мне предложили заниматься темой «Влияние Максима Горького на современных индийских писателей». Я не захотел и три года оттрубил по распределению. Распределение было неплохое — Интурист. Через три года пришел в Институт востоковедения уже как историк. Тогда начальство Института спросило – чем вы хотите заниматься? Я знал, что хочу заниматься индуизмом. Знал это после встреч с С.Н.Рерихом. Он мне много подсказал, даже то, как надо изучать индуизм. Я к тому времени уже много начитал, что-то написал, но понимал, что в Институте востоковедения мне никто не даст заниматься индуизмом. Поэтому сказал, что хочу заниматься искусством Индии. Закончилась встреча смешно: мне предложили заниматься именно индуизмом. Я взял 19-20 века. Задумался, о ком рассказать нашему читателю? И сделал выбор — Рамакришна. (Шри Рамакришна Парамахамса — 1836 - 1886 — реформатор индуизма, мистик, проповедник, один из наиболее почитаемых религиозных лидеров Индии). Потом я понял, что более мудрого выбора быть не могло. У меня ушло на изучение, исследование 20 лет, только после этого я рискнул выступать в индийской аудитории, где до конца зала все было в оранжевых одеждах монахов миссии Рамакришны. Я знал уже, что ошибок я не сделаю. Я могу дать трактовку, которая им не нравится. Но ошибок не будет.
— Тема Вашей докторской диссертации – «Роль религиозного фактора в социально-политическом развитии Индии». На Ваш взгляд, роль религиозного фактора на Востоке сегодня возросла и, если да, то почему?
— Я не скажу, что она возросла. Она стала более услышанной, замеченной. Ученые извне стали обращать внимание на связи с религией. Если говорить об Индии, то там все связано именно религией. Что же касается религии в мире, то ее роль совершенно не усилилась. Она проходит невероятный кризис. Рискую сказать, что это в значительной степени кризис христианства, который начался давно, еще в 19-м веке. Тогда это было мало заметно, появились отдельные пузырьки – Блаватская, теософские общества. Это постхристианская эпоха. Что касается ислама, то нельзя сказать, что он относится к числу ослабевших религий или отошедших от мира, от политики. Наоборот. Но это не в такой степени относится к исламу как к учению. Это относится к исламу как к элементу социальной, политической, экономической системы. Отстававшие в экономическом отношении исламские страны нагоняют сейчас. В исламе накоплен богатейший высший слой – философский, мировоззренческий, этический, может быть, равный христианству, нисколько не меньший. В одном фильме, который я смотрел недавно, я услышал потрясающую фразу: в Коране сказано – «Богу присуща красота». Это глубже, чем известная фраза «Красота спасет мир». Об этом книгу можно написать. «Исламский терроризм» (с этим термином я борюсь уже много лет) – не имеет отношения к исламу. Легче всего обвинить других, когда задействован религиозный фактор. Сейчас важен вопрос: насколько активизация ислама есть возрождение ислама как такового? В этом надо разбираться. То, что в исламе, в православии слабые священнеческие кадры, - это факт. Я беседовал с мусульманами. Они говорили: ужас! Либо нет образованных, либо истинно верующих. И почти нигде нет подвижников. Сейчас, на мой взгляд, первую скрипку начинает играть духовность. А духовность – это не обязательно религиозное чувство.
— В 2005 году Вы объявили о новом проекте Института - издании Исламской энциклопедии. На какой стадии находится этот проект?
— Вы персты вложили в раны мои. Два проекта я озвучил, и ни один пока не сдвинулся с места. Первый – Энциклопедия Индии. Но это мы сдвинем. Что касается Энциклопедии ислама, то тут много наших ученых, в частности, петербургских, отказываются ее делать. Они считают, что мы не потянем. Я думаю, что если мы сначала, еще не начав работать, так считаем, то так и будет. Мы составили словник для Энциклопедии, это оказалось трудным делом. И тут возникла одна идея, которая, вероятно, и будет осуществлена. Знаменитое востоковедное издательство «Brill» выпускает новое издание Энциклопедии ислама. (Издательство Brill основано в 1683 году в нидерландском городе Лейден. Специализируется на книгах по таким областям, как античная история Ближнего Востока и Египта, изучение стран Среднего Востока и исламоведение, изучение стран Азии, история, изучение Библии и религии. Первое издание The Encyclopedia of Islam (Энциклопедия ислама) вышло в 1993-м году – прим.кор.). В нем блистательно отсутствует ислам на территории Советского Союза и России. У них нет специалистов. У них отсутствует исламоведение наше и азиатское. Мы заключили принципиальное соглашение о том, что мы вносим в ту энциклопедию часть, которую знаем мы. Потом, если будут средства, я не исключаю, что мы переведем это издание на русский язык. Я надеюсь сойти в могилу, хотя бы получив первый том этой Энциклопедии.
— В прошлом году в Каире и Александрии прошла конференция «Ислам: традиция и этика», инициатором проведения которой выступил Институт востоковедения. У нее будет продолжение?
— Мы провели ее с Росзарубежцентром. Именно благодаря их помощи мы смогли подготовить и блестяще провести эту конференцию. Мы пригласили турецких коллег, участвовали ученые из Германии, Австрии, Украины, конечно, Египта. Был представлен Северный Кавказ. Это для нас важно, потому что до этого мы создали Институт мира на Кавказе со столицами - Владикавказ, Москва и Линц (Австрия). На конференции мы представляли этот институт. К сожалению, человек, который стоит за этим, Ю.С. Седаков, глава владикавказской части, в прошлом году трагически погиб. В наших планах издать его книгу. Конференция в Египте была успешной. Арабский мир – медленный мир. Почти до сих пор, с мая месяца прошлого года, приходят отклики. Была намечена такая же конференция в Сирии, видимо, она пройдет осенью. У дверей стоят Ливан и Бахрейн. Самым энергичным оказался Египет. Мы подписали в ходе прошлой конференции соглашение с Российско-египетским университетом. Поэтому осенью мы проводим в Египте новую конференцию, более широкого плана, с участием египтологов. Она будет называться "Культурные традиции стран исламского мира».
— Как Вы относитесь к идее преподавания «Основ православия» в наших школах?
— «Основы православия» должны преподаваться, но не в наших обычных школах, а в воскресных и на добровольной основе. Наша страна в значительной степени исламская, она не может ограничиться православием. Я бы обратил внимание на две вещи – внутреннюю и внешнюю. Внутренняя – это умение слушать других, быть толерантным, говорить об этике. Внешняя – как молиться, как отмечать праздники. В школах я бы преподавал «Основы духовности». Духовности в моем понимании, когда дается не религия, а надрелигиозная духовность. В Дели есть замечательный храм – храм Белого Лотоса – там начинают богослужение с того, что читают Библию, Коран, Тору подряд. Махатма Ганди начинал так каждый день – с цитат из разных великих источников. Мы должны понимать: вокруг нас не язычники, не враги. Есть любовь Бога к нам, любовь, которую мы не заслуживаем, которую мы не можем купить или завоевать, и которую мы должны воспринимать как высшую дар – благодать. Дает ее Один Бог, который не меняет маски, как Аркадий Райкин. Вот этому надо учить, учить слушать и учить слышать. «Основы духовности» — это уроки любви.
Беседовала Людмила ЖУКОВСКАЯ
На фото: Директор Института востоковедения РАН Ростислав Рыбаков (www.istrodina.com).
13.05.2008
Ссылки по теме:
По следам крупнейшей исламской конференции в России
Вениамин Попов: Россия призвана стать мостом цивилизаций!
