RSSВиталий Наумкин: Традиция российского ислама — в просветительстве
29.12.2008 13:54
Издательский дом «Медина» подготовил к выпуску новую книгу – сборник статей, очерков и докладов директора Центра арабских исследований Института востоковедения РАН, доктора исторических наук, профессора В.В.Наумкина под общим названием «Ислам и мусульмане: культура и политика». Ее выпуск приурочен к 190-летию со дня основания Института востоковедения РАН и 40-летию его научной и преподавательской деятельности известного российского арабиста, исламоведа, аналитика.
– Виталий Вячеславович, я Вас поздравляю с двумя знаменательными датами. И конечно, с выходом новой книги. По отдельным фрагментам статей, в нее вошедших, я поняла, что в Вашей семье востоковедов не было. Объясните, как Вы пришли в арабистику?
– Это несколько неожиданный вопрос. Его часто задают арабские журналисты, но я так и не выработал готовую матрицу для ответа. Могу сказать, что выбор именно арабской и исламской проблематики был сознательный.
Родился я в Свердловске, ныне Екатеринбурге. Город был закрытый, общения с заграницей тогда там не было. Но у меня был большой интерес к Ближнему Востоку, к исламскому миру, я очень любил читать об этом. Может быть, сказалась и моя любовь к путешествиям, мне хотелось делать что-то связанное с дальними странами. Это были романтические настроения при полном отсутствии расчета, что это может быть как-то выгодно.
Я приехал в Москву поступать в Институт стран Азии и Африки, что было нелегко. На собеседовании первые вопросы были очень детальными, но меня приняли. У меня был хороший английский. Дело в том, что в Свердловске я занимался языком со случайно оказавшейся там американкой. Она туда приехала в 30-е годы, ее сын был коммунистом и помогал строить Уралмаш. Она приехала его навестить, их арестовали, сына расстреляли, а ее отпустили. И она без права выезда прожила там до 95-и лет. У нее я и занимался английским. Сдавая экзамены, я приглянулся члену приемной комиссии, зав. кафедрой индийской филологии, и меня зачислили в индийскую группу. Но мне настолько хотелось заниматься арабами, что я, как говорится, набрался наглости, пришел к А.А.Ковалеву (ректор ИСАА в 1958–1975 гг. — Прим. автора) и сказал, что я должен быть только на арабской кафедре. Я ультиматума не ставил, но его что-то проняло, и он перевел меня в арабскую группу. Так я стал арабистом.
– В новый сборник вошло более тридцати статей – очень разных по тематике и стилистике. Но есть, на мой взгляд, и сквозные темы, которыми Вы занимаетесь на протяжении десятилетий. И первая из них – наследие одного из крупнейших мусульманских философов-богословов Абу Хамида аль-Газали (1055-1111). Статьей о его взглядах и открывается сборник.
– Это фигура, действительно, замечательная. Не случайно про него говорили, что если бы в V веке хиджры, когда он жил, был новый пророк, то это был бы обязательно аль-Газали. Для исламской мысли – религиозной, философской – это была уникальная фигура, уникальный энциклопедист, уникальный знаток исламского вероучения. В то же время очень открытый, свободно мыслящий человек, чрезвычайно грамотный, знавший очень хорошо наследие греческой философии, отлично знавший исламскую традицию, хадисы.
Когда я, будучи еще студентом, выбирал, кем мне заниматься, о ком писать диплом, меня привлек именно аль-Газали своей необычностью, своим величием. В те времена – в 60-е годы – в атеистической литературе было распространено мнение о аль-Газали как о мракобесе. Это было связано с тем, что в моде были Ибн Рушд и другие. Они рассматривались как носители знания, а аль-Газали, который написал книгу опровержения Ибн Рушду («Тахафут аль-тахафут» – «Самоопровержение cамоопровержения») рассматривался как носитель консервативной традиции. Я хотел это опровергнуть, и это было трудно сделать. Но я это сделал, и горжусь этим. Сначала в студенческом дипломе я его так трактовал необычно. Потом защитил кандидатскую диссертацию, но основе которой издал книгу – перевод «Ихья улум ад-Дин» (см. – Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере («Ихйа улум ад-Дин»). Избранные главы. Перевод В.В. Наумкина. Москва, Наука, 1980). Поэтому не удивительно, что в этот сборник я включил свои первые статьи об аль-Газали.
Замечу, что самые первые мои статьи были по арабскому языку, а вообще моя первая работа – по арабской каллиграфии, как ни странно. Я увлекался каллиграфией, хорошо рисовал. А мои первые научные статьи – как раз по аль-Газали. В вышедшей сборник включена аспирантская статья, она мне кажется сейчас не совершенной, но тем не менее, она показывает, как за 40 лет человек развивался. Интерес к аль-Газали я сохранил, хотя жизнь сложилась так, что я занимался очень большим спектром проблем. От этой темы отошел, но вернулся к ней снова. Недавно издал маленькую книгу – перевод очень сложного для перевода труда, фактически по логике «Правильные весы» (см. Абу Хамид аль-Газали. Правильные весы. (ал-Кустас ал-мустаким). Исследование, перевод и комментарий В.В.Наумкина.М, 2008). Это применение греческой логики к исламской теологии. Сложная богословская работа с использованием этого метода логики. Так что я не ухожу из этого поля аль-Газали. Это – на всю жизнь.
– Книга «Правильные весы» сложна, как вы сказали, для перевода, но она сложна и для понимания. В то же время, как мне представляется, она отвечает сегодняшнему дню – и тем, с кем ведет полемику аль-Газали, и тем, как оно делает..
– Да, конечно. Мне было интересно именно ее представить, потому что тут мостик очень легко перебрасывается в наше время. Вообще сама полемика, ее теоретическая высота, то, по каким проблемам она ведется – эти проблемы и сейчас остаются. Более того, они даже выходят за рамки исламской традиции. Следование кому бы то ни было в своем поведении, в своих взглядах, проблема конформизма, проблема того, насколько вы способны критически к чему-то отнестись. Это высокий стиль полемики. И то, что он существовал столько сотен лет назад, то, как он развивался в исламской традиции и как это сделано – этому могут поучиться, по-моему, и современные исламские мыслители, но и не только исламские. Это высокий стиль!
– Виталий Вячеславович, вторая тема, от которой Вы не отходите на протяжении всей своей научной работы, – это Йемен, его история.
– Йемен – это еще одна моя любовь. Действительно, я там провел энное количество лет. Я эту люблю страну и считаю, что она уникальна. В любой арабской стране есть следы прежних эпох, но Йемен в наибольшей мере их сохранил. Это страна, которая сохранила традицию очень сильно в определенных областях жизни, мыслей, быта. Она осталась в чем-то нетронутой, она показывает, какими были арабы, их архаические, отчасти стойкие, крепкие и легко адаптирующиеся черты жизни, менталитета. Этим мне Йемен интересен.
Одно из самых интересных мест Йемена – остров Сокотра, где сохранилась своя маленькая подкультура в рамках Йемена. Совершенно уникальный народ, который на протяжении столетий не менялся, законсервировался в виду полной изоляции. Мне повезло: в начале 70-х я одним из первых русских попал на Сокотру. В те времена остров был пространством потусторонним: люди спичек не знали, они добывали огонь трением палочек. Я с этими людьми общался, изучал их язык. Он относится к семитской группе. В новом сборнике есть статьи на эту тему. Я написал несколько книг, они изданы на Западе. Сейчас готовится обновленное переиздание моей работы по Сокотре на арабском языке, издаваться она будет в Арабских Эмиратах.
В рамках Йеменской экспедиции, которая начала работать в 1983 году, я организовал сокотрийский отряд. В этом году мы опять там работали, вели раскопки, нашли древнюю столицу Сокотры. Там просматривается еще много интересных открытий, о которых я пока не буду говорить. Я думаю, что в отношении Сокоторы у нас есть научный приоритет. Археологи там никогда не работали. Единственные археологи, которые там вели раскопки, это российские. Потрясающе интересный материал!
– В сборник вошли статьи по отдельным арабским странам. Блестящий очерк «Египет и египтяне: вчера и сегодня». Он достоин того, чтобы быть изданным отдельной брошюрой. Три статьи посвящены истории российско-саудовских отношений.
– Это у меня новая тематика, по которой скоро выйдет книга…
– Но я как раз хотела спросить не об истории, а о современности. Все ожидали, что визит Владимира Путина в КСА даст толчок развитию отношений между нашими странами, однако процесс этот идет крайне медленно.
– Да, толчок был, но его недостаточно. Должны быть объективные основания, на которых эти отношения строятся. Мы все-таки очень разные. То, что сделано, я считаю, – это максимум того, что сейчас может быть. У Саудовской Аравии традиционно тесные отношения с США. В условиях, когда у России и у США есть огромная масса проблем, я думаю, что ожидать большего, хотя бы по этой причине, очень трудно. Саудовцы хотят диверсифицировать свою внешнюю политику, свою ориентацию в мире, но не более того.
Кроме этого, мы повязаны с КСА тем, что наши государства – два самых главных производителя нефти в мире, за которыми никому не угнаться. Но у нас и здесь далеко не все интересы совпадают. Кроме этого, у нас есть проблемы цивилизационно-идейного порядка. С одной стороны, мы сотрудничаем, боремся с терроризмом, тесно, хорошо сотрудничаем по линии исламского мира. Но нельзя скрыть и того, что у нас есть противоречия. У нас достаточно разный образ жизни, трудно совместимый. От этого никуда не денешься. Поэтому когда раздаются призывы о развитии туризма, культурного сотрудничества – есть определенные идейные ограничители и с нашей, и особенно с той стороны. Например, наше искусство во многом непотребно для саудовцев. Эти ограничители объективно есть. Обходя их, можно выстроить линию отношений, которая будет полезна. Мне кажется, в этом направлении мы сейчас и идем.
Есть проблемы чисто экономического характера, связанные с особенностями работы на том рынке. Нашим компаниям там приходится нелегко, т.к. есть определенное нежелание со стороны арабских инвесторов работать в России, у них есть определенные опасения. Безусловно, Саудовская Аравия важна для нас. Она входит в двадцатку самых развитых государств. Думаю, что наши отношения будут развиваться. Будут, может быть, маленькие взлеты и падения, но мы уже прошли точку кризиса. Прежней враждебности не будет. Но ожидание, что мы станем с КСА братьями и партнерами, я бы назвал напрасными иллюзиями.
– Посол КСА сказал, что в будущем году Россия впервые примет участие в традиционном фольклорном фестивале.
– Это правильно. Туда могут поехать фольклорные ансамбли.
Саудовцы становятся более открытыми. Меня, например, удивило, что там развивается изобразительное искусство. Когда я был на праздновании столетия Королевства, там была выставка вполне реалистичных картин – лошади, скажем, даже люди, что не совсем в рамках традиции. Страна модернизируется, и есть области, в которых возможно культурное сотрудничество.
– Вы упомянули о новой книге…
– Да, я готовлю книгу по российско-саудовским отношениям. Много интереснейших моментов, неожиданных и необычных. Например, в начале 30-х годов Саудовская Аравия попросила кредит у Советского Союза, и король, обращаясь к советским представителям, говорил о том, что он готов стать главной опорной базой СССР на Ближнем Востоке. Это было сказано не просто так.
– А статья в новом сборнике о визите эмира Фейсала в Москву в 1932-м году написана на основе архивных материалов? Потому что все пребывание его в Москве расписано буквально по часам.
– Конечно. Вообще интересно: в 1932-м году – а это уже непростое время, сталинское – на Белорусском вокзале, куда прибыл поезд с эмиром, на перроне было вывешено гигантское зеленое знамя, на котором написано «Нет божества, кроме Аллаха». Это же государственный флаг КСА! И играл оркестр Красной Армии под этим знаменем…
– Виталий Вячеславович, с конца 90-х годов у Вас появляются статьи о диалоге цивилизаций. В новом сборнике их несколько. Эта тема выходит на первый план. Чем это вызвано?
– Это связано с моим развитием как специалиста. Я – человек широких интересов, а в силу моих служебных обязанностей занимаюсь и международными отношениями, и политологией, преподаю в Московском университете. Но вопросы взаимоотношений между различными культурами и цивилизациями на самом деле были в русле моих интересов и в начале. Если взять того же аль-Газали, книгу «Воскрешение наук о вере», там как раз идет сравнение христианской и мусульманской теологии, выясняется, какие влияния были у аль-Газали и других философов. Так что я варюсь в этой теме давно.
Когда эта тема стала острой, когда в мире стали обостряться отношения между исламским миром и Западом, именно на тот период пришлось время важных инициатив, таких, как инициатива Президента Ирана Хатами по диалогу цивилизаций, и я подключился к этой тематике. Особенно после 2001 года, когда эта тема стала еще более актуальной, когда возникла враждебность между Западом и исламским миром, я оказался вовлечен в эти исследования. В 2006 году я стал представителем России в группе высокого уровня «Альянс цивилизаций». Это испанско-турецкая инициатива, которую поддержал Генеральный секретарь ООН. Тогда это был Кофи Аннан. Я был в составе группы из двадцати человек, представлявших разные регионы мира. Мы подготовили Генсеку ООН доклад о том, как можно исправить, улучшить ситуацию, прежде всего в отношениях между Западом и исламским миром. На мой взгляд, Альянс цивилизаций – очень интересная инициатива. Россия вошла в число стран – друзей Альянса. При Генсеке ООН был создан секретариат Альянса. Высоким представителем Генсека ООН по Альянсу стал бывший Президент Португалии Жорже Сампайо. Он имеет свой офис в Нью-Йорке, и он возглавляет работу по претворению в жизнь тех идей, которые были изложены в докладе. Есть программы, бюджет. Некоторое время назад Генеральный секретарь ООН решил создать группу послов Альянса, в которую я тоже вошел. Если в группу я вошел по рекомендации Правительства России, то группу послов формировал Пан Ги Мун. Конечно, это не дипломатическая, а общественная должность. Но я имею честь быть послом Альянса – послом Доброй воли. По поручению Генсека ООН мы выезжаем на мероприятия, которые проводятся по линии Альянса.
– Вы упомянули инициативу президента Ирана Хатами, но после нее были и другие инициативы, исходившие от исламского мира…
– Не только исламского. Была инициатива В.И.Якунина – Мировой общественный форум «Диалог цивилизаций». Это чисто российская инициатива, но она приобрела международный характер. Я считаю, то, что делает Якунин, это великое дело. Очень большой подвижнический труд. Инициатив несколько, они пересекаются, но не мешают друг другу.
– Но если вернуться к миру ислама, то было Амманское послание, затем инициатива саудовского короля Абделлы о необходимости диалога между последователями разных религий. Чем это вызвано?
– Все-таки главная инициатива – короля Абделлы. Она заслонила все другие в исламском мире. Она связана с тем, что Саудовская Аравия хочет позиционировать себя как государство, которое открыто миру, готово к диалогу, готово участвовать в международных усилиях по улучшению взаимоотношений между цивилизациями и конфессиями. Тут есть элемент амбиций. Саудовское государство хочет показать, что оно сегодня – другое, не такое как раньше, замкнутое в своей цивилизационной скорлупе, в то же время это показывает, что государство имеет очень большой ресурс – политический, финансовый. Любая инициатива стоит денег, нужны усилия – политические, дипломатические. Саудовская Аравия готова тратить на эту инициативу свои ресурсы – человеческие, политические, финансовые. Я считаю, это очень достойно со стороны саудовцев.
– Одна из статей, вошедших в сборник, – это Ваш доклад на праздновании 10-летия ДУМ Татарстана в феврале 2008-го года «Муфтият как форма асимметричной организации мусульманского пространства России». Странно, что на него муфтии тогда не отреагировали. На Ваш взгляд, та организационная структура, которая сложилась в российском мусульманском сообществе, наиболее приемлема на данный момент?
– Скажу кратко. Я никому не навязываю своей позиции, не пытаюсь кого-то учить или давать оценку. Я думаю, само мусульманское сообщество может определить для себя приемлемый курс. А курс в основном такой: муфтияты все чаще ставят вопрос о том, что нужна единая структура, нужно объединить силы, создать единый совет. Это достойная позиция, вполне понятная, и я с ней не собираюсь спорить. Иногда исследователи пишут: вот, мусульмане между собой ругаются, слишком много муфтиятов, и в этом есть элемент пренебрежения. Я считаю, что это совершенно неправильный подход. Да, есть ситуация раздробленности. Но она отражает и плюрализм ислама. У нас ислам – это разные по этническому составу, по географическому положению районы, у которых есть свои интересы, свои люди, свои элиты, свои традиции. Они близки друг другу, но они выражают через структуры свою идентичность. Я не вижу в этом большой трагедии. Я называю сложившуюся структуру асимметричной, а не разрозненной. Она есть. Но у муфтиятов все равно есть общие интересы, они сотрудничают. Да, иногда бывает соперничество между людьми, а что – его нет в других структурах? Это нормально. Я считаю, наоборот, это показывает демократичность, плюрализм ислама. Это заслуживает внимания, это характеристика ислама. В исламе можно больше допустить разномыслия, чем в других сферах.
– Употребляя вашу лексику, какие «трагедии» есть у российских мусульман сегодня? Или какие проблемы?
– Мне кажется, сегодня основная задача – создание нормальной сильной системы мусульманского образования, сочетание этой системы с профессиональным светским образованием. Чтобы возник класс, слой высокообразованных и в религиозном, и общеобразовательном плане людей, за которыми будущее мусульманской уммы. Думаю, это главная задача.
– В одном из писем А.П.Чехова есть такая мысль: если человек знает учение о кровообращении, то он богат. Если он к тому же выучивает еще историю религии и романс «Я помню чудное мгновенье», то он становится не беднее, а богаче. Наверно, это относится и к мусульманам.
– Безусловно, я это и имею в виду. Должно быть два образования вместе. Часто за рубежом дают однобокое образование. Расхожий пример – пакистанские медресе, где сидят, зубрят что-то наизусть и не знают, что земля круглая, грубо говоря. Традиция российского ислама как раз в просветительстве. Просветительские традиции с высоким уровнем религиозного знания – то, что может вдохнуть силы в российскую умму.
К вопросу о кровообращении: несколько лет назад я редактировал маленькую брошюру, как помнится, саудийского автора. В ней толковались некоторые аяты Священного Корана в том плане, как они предугадывают некоторые медицинские открытия. Это своего рода иджтихад, и двери для него открыты.
– Новый сборник Ваших статей выходит в издательстве «Медина». Чем Вы объясните выбор издательства?
– Мне симпатичны и близки люди, которые там работают, своей открытостью и тем, что они стараются что-то делать. Они открыто подходят к своим авторам. У них разные издания. Не уходя от религиозной проблематики, они стараются сделать ее доступной широкому кругу людей. Они оказывают очень большую услугу мусульманам тем, что они делают книги, которые не только просвещают мусульман, но способствуют возникновению позитивного интереса к исламу со стороны представителей других конфессий, прежде всего, православной.
Беседовала Людмила Жуковская
Ссылки по теме:
Виталий Наумкин: Совершенно очевидно, что сегодня арабский мир больше тянется к России
