Таджикистан отметил Год Абу Ханифы:взгляд философа

2009 год решением Президента Таджикистана Эмомали Рахмона был провозглашен «Годом Великого Имама Абу Ханифы». 5–7 октября в Душанбе прошла международная научная конференция, посвященная его наследию. В связи с этими событиями предлагаем вам беседу культуролога Джанната Сергея Маркуса с Абдулвахидом Абдуллаевичем Шамоловым – доктором философских наук, директором Института философии имени академика А. М. Багоутдинова Академии наук Республики Таджикистан.

– Уважаемый Абдулвахид Абдуллаевич! Ваш статус предполагает предельную серьезность, ибо вы, как директор, представляете в наши дни не только Институт философии имени академика А.М. Багоутдинова Академии наук Республики Таджикистан, но и всю таджикскую философскую традицию. И все же позвольте начать разговор с вами как бы несерьезно: скажите, насколько жива сейчас среди таджиков философия жизни Ходжи Насреддина, с его юмором и самоиронией, поэтичностью и острым чувством справедливости? Или эти «народные ценности» несовместимы с академической философией?

– Благодарю за то, что задали этот вопрос в первую очередь. Вы совершенно правильно отметили, что Ходжа Насреддин – это символ юмора, самоиронии и чувства справедливости, присущих таджикскому народу. Вместе с тем, я хотел бы добавить, что, кроме указанных особенностей, философия Ходжи Насреддина – это философия глубокого гуманизма и доброты, которые вместе со многими другими составляющими образуют уникальный рисунок таджикского характера.

Истории о Ходже Насреддине и, соответственно, философия, связанная с его жизнью, до сегодняшнего дня являются одними из самых любимых в нашем народе.

К сожалению, сегодня как таковая философия Ходжи Насреддина встречается крайне редко. Но традиционно философия жизни всегда существует в нашей науке, у нас веками такая философия сохранялась и сегодня рассматривается академической философией тоже.

– С какого момента в истории и с какого имени можно говорить о начале философии в Таджикистане?

– Если мы говорим об историческом Таджикистане, то есть о том периоде, когда моя страна еще не называлась собственно этим именем, то истоки философии следует искать в доавестийском периоде и особенно с Зороастра, который положил начало не только древнейшему учению о едином Боге, но и заложил фундамент всей древнеиранской этики, древнегреческой философии и в определенном смысле – диалектики Гегеля.

Наша философия насчитывает более пяти тысяч лет, и это зафиксировано в письменных источниках: она разработала некоторые основные принципы, ставшие базовыми для развития общественной мысли всего региона. Главный из них заключается в том, что высшим предназначением человека является согласованное развитие различных сторон его природы – тела, ума и духа. Простого физического развития или интеллектуальной гибкости недостаточно. Целью человека должно быть духовное совершенствование: для достижения этой цели не существует заранее предначертанных путей.

Различные народы в разные времена вносили свой вклад в непрерывное развитие таджикской мысли, но влияние таджикского духа было преобладающим.

Если говорить о философах советского Таджикистана, то это прежде всего Аловаддин Богоутдинов, который является основоположником новой философской мысли в республике. Благодаря усилиям Богоутдинова в Академии наук был создан отдел философии, который впоследствии был преобразован в Институт философии и права.

– Как развивается философия в современном Таджикистане – от исследований и публикаций, до популяризации и обучения новых кадров? В чем особенности, негативные и позитивные, нынешнего этапа в развитии философской культуры?

– Современное развитие таджикской философии имеет свои сложности, связанные, прежде всего, с вопросами финансирования. Тем не менее, наши ученые имеют достаточный потенциал, чтобы, помимо указанных мной направлений, приступить к разработке проблем в таких областях, как глобализация, демократизация, особенно по вопросам философии и политики.

Моя позиция в философии такова: я убежден, что настало время человеческого измерения не только философской, но и всей общественно-политической науки, время «возврата» к человеку. Это означает, что человеческая проблематика должна стать приоритетной и в теоретическом, и в практическом плане, а человек должен стать главным объектом научных изысканий.

Ежегодно к нам поступают 14–17 аспирантов, и мы надеемся, что они будут «завтрашним днем таджикской философии». Мы также постоянно проводим методологические семинары, на которые приглашаем ученых из соседних стран, а также представителей Российского посольства и дипломатических представительств других стран в Душанбе.

– Почему именно вам президент страны Эмомали Рахмон, выступивший с инициативой провести 2009 год как «Год Великого Имама Абу Ханифы», поручил возглавить оргкомитет международной конференции в его честь?

– Хочу внести ясность: председателем оргкомитета является наш президент Эмомали Рахмон. В оргкомитет были включены многие известные лица республики, видные профессионалы в области науки, образования и культуры. Мне же было поручено возглавить рабочую группу.

Думаю, не ошибусь, если скажу, что для всех членов рабочей группы Абу Ханифа стал образцом человека, сделавшего сам себя вопреки всем вызовам жестокой эпохи, в которую жил. Вы, наверняка, понимаете, что Таджикистан, как и многие постсоветские страны, находится в процессе формирования своей национальной идеи. Тот факт, что президент Эмомали Рахмон объявил этот год «Годом Имама Абу Ханифы», примечателен тем, что президент прекрасно понимает важность и значимость Ислама для таджикской культуры.

– Очень личный вопрос – но он откроет путь к экзистенциальному пониманию вашей работы и личности. Почему вы увлеклись философией, что она значит лично для вас?

– Своим увлечением философией я обязан своему преподавателю философии в университете. Когда я учился на втором курсе факультета восточных языков и усиленно изучал общий курс основ философии, мой преподаватель, славившийся строгостью и «скупостью» на хорошие оценки и отзывы, как-то заметил мне: «Ты знаешь, Шамолов, а из тебя вышел бы неплохой философ!» Для меня это замечание имело огромное значение и, по сути, стало судьбоносным. Тот же преподаватель поддержал мой научный интерес к истории философии, тем более что знание арабского и персидского языков позволяло читать труды многих философов в оригинале, и мой путь был, таким образом, предрешен.

– Вы написали много интереснейших книг и статей. Сразу обо всем не поговоришь. Позвольте остановиться как минимум на двух темах. Первая – в связи с вашей монографией «Вопросы молодежной политики в Республике Таджикистан» (Душанбе, 1997): как государство должно создавать условия для того, чтобы молодежь получала философскую культуру предков, и в то же время была открыта к философским сокровищам народов мира? Второй вопрос связан с вашими многолетними погружениями в творчество Аль-Газали: чем его наследие актуально для людей эпохи глобализации, может ли мыслитель средневековья что-то сказать людям будущего?

– Отвечая на первую часть вопроса, я, прежде всего, хотел бы сказать, что государство должно создавать благоприятные материальные предпосылки для молодых людей, чтобы они имели возможность спокойно заниматься наукой. Как бы не по-марксистски это звучало, но бытие все же определяет сознание, и голодный ученый, со страхом думающий о завтрашнем дне, – это непродуктивный ученый.

Вопрос об Аль-Газали. Хотя мир значительно изменился в своем внешнем, материальном облике, средствах сообщения, научных достижениях и т.д., тем не менее, внутренняя, духовная жизнь человека не претерпела значительных изменений. Подлинные интересы человечества, глубокие религиозные страсти и великие философские вопросы не были заменены другими, как это произошло с материальным миром.

Философия и теология Аль-Газали – это глава истории человеческого разума, полная жизненного значения. Идеи великих мыслителей никогда не устаревают.

– Кто для вас лично самый любимый из философов? Ваш любимый философский афоризм?

– Мой любимый философ – Жан Жак Руссо. Мой любимый философский афоризм: «Чтобы полюбить жизнь, надо вначале полюбить смерть».

Беседовал
Джаннат Сергей Маркус