Право руля! Национал-патриотизм возвращается в общеевропейский политический процесс

В последнее время в большинстве стран Европы прослеживается неприятная для мусульманского и, в целом, иммигрантского населения континента тенденция. В разных странах одна за другой приходят к власти партии правого, порой даже крайне правого толка, одним из основных пунктов своих программ ставящие «борьбу с исламизацией» или «исламской угрозой». Те, что «поприличнее», не окончательно отошли от элементарной политкорректности, а порой и просто вежливости, и говорят о противодействии эмиграции.

Промежуточным и очень ярким, надо признать, итогом данных процессов стала произошедшая 27 февраля этого года пресс-конференция глав «Партии свободы» Австрии, «Флаамс Беланг» Бельгии, болгарской «Атаки» и французского «Национального фронта – наиболее известных правых объединений Европы. Политики объявили о планах объединения в единую, панъевропейскую патриотическую партию. У новой партии пока еще нет названия, но, по словам Штрахе, она может называться «Европейская патриотическая партия» или «Европейская партия свободы».

«Мы говорим: «Патриоты всех стан Европы, объединяйтесь». Потому что только вместе мы сможем решить наши проблемы, - сказал лидер «Партии свободы» Хайнц-Кристиан Штрахе. – Проблемой является безответственная массовая иммиграция в Европу извне по вине безответственных политиков».

Надо отметить, что это была официальная конференция, и лидеры просто обязаны были быть корректными в выражениях…

А чуть раньше «повеселили публику» швейцарские националисты из Консервативной Народной партии, начав компанию против строительства в стране минаретов. И это при том, что во всей Швейцарии последних всего два – в Женеве и в Цюрихе!

И это не считая менее ярких явлений – политики новоизбранного президента Франции Николя Саркози, победы в Первом туре президентских выборов в Сербии националиста Томислава Николича (который, правда, уступил-таки во втором), а также политического кризиса в Италии, благодаря которому правое правительство Сильвио Берлускони имеет все шансы вернуться.

Как же получилось, что силу в ключевом регионе мира набирают именно правые, националистические и явно антиисламски и антииммигрантски настроенные силы? Попробуем проследить процесс хотя бы поверхностно…

 Первой на этом пути стала Австрия в 1999 году. Тогда Австрийская партия свободы во главе с Йоргом Хайдером, собрав на парламентских выборах 27 процентов голосов, стала второй в стране и вошла в правительственную коалицию. Общая платформа крайне правых, по словам Хайдера, еще тогда была "возможна" и даже "необходима", она должна была стать "противовесом бюрократическим глупостям Брюсселя". Хотя он лично отмежевался на тот момент от одиозного Ж.-М. Ле Пена, тем не менее, заявлял, что такой единый фронт мог бы иметь неплохие шансы во многих странах, в частности, в Нидерландах, Дании и Италии.

Й.Хайдер не случайно назвал именно эти страны. Трагические обстоятельства высветили, прежде всего, Нидерланды, где был убит лидер местных крайне правых популистов Пим Фортейн. Он оказался на авансцене в марте, когда на муниципальных выборах крупного успеха добилась его организация, название которой можно перевести как "Нидерланды, в которых можно жить". П.Фортейн, 53-летний социолог и журналист, бравировал своим гомосексуализмом и лозунгами против иммигрантов. "Ислам - отсталая культура", - один из них. Во втором по величине городе страны - Роттердаме - он собрал 35 процентов голосов. Европейские и голландские политики решительно осудили его убийство, подчеркнув, что отношения с идеологическими противниками в демократической стране надо выяснять на избирательном участке, а не с помощью оружия. Тем не менее "Cписок Пима Фортейна" по итогам парламентских выборов 15 мая 1999 года стал второй политической силой Нидерландов.

В соседней Бельгии, точнее, в ее северной части - Фландрии - националистический Фламандский блок имел по результатам парламентских выборов 1999 года поддержку почти 9 процентов избирателей. А на октябрьских выборах 2000 года в муниципалитет Антверпена, второго города Бельгии, эту партию поддержали 33 процента проголосовавших горожан.

Укрепились крайне правые и в Дании. При обновлении парламента в ноябре 2001 года Партия датского народа во главе с Пией Кьерсгаард стала третьей политической силой страны - за нее проголосовали 12 процентов избирателей.

Об Италии - особый разговор. Постфашистский Национальный альянс и сепаратистская Лига севера входят в состав правительственной коалиции председателя Совета министров Сильвио Берлускони. Альянс и его лидер Джанфранко Фини давно отмежевались от откровенного экстремизма своих духовных предшественников и обрели вполне политкорректную презентабельность. Глава Лиги Умберто Босси больше не призывает к отделению северной Италии, а ограничивается требованиями высылки с Апеннин неработающих иммигрантов. Тем не менее, эти движения находятся под пристальным наблюдением в Европе. Не случайно их лидеры сочли необходимым отмежеваться от Ж.-М. Ле Пена, подтвердив, что ничего общего с ним не имеют. Кто тогда знал о предстоящей в 2008 году встрече?…

Эстафету подхватили и праворадикальные партии Центральной Европы. В состав коалиции, сформировавшейся после июньских парламентских выборов 2006 года в новое правительство Словакии, вошла партия с крайне пугающим Запад имиджем. На европейском уровне про неё было известно только то, что она является «экстремистской националистической ксенофобской организацией крайне правого толка», отвергающей многие «западные ценности», настроенная против ЕС и США.

Похожая на словацкую ситуация сложилась в Польше. 5 мая 2006 года в польское правительство, которое прежде было сформировано только одной социал-консервативной партией «Право и справедливость» (PiS), вошли близкая к крайне левым позициям «Самооборона» и национал-клерикальная «Лига польских семей» (LPR), а их лидеры Анджей Леппер и Роман Гертых получили портфели вице-премьеров. В ходе предвыборной кампании 2004 года «Право и справедливость» претерпела значительный идеологический сдвиг к крайне правым позициям. Победа PiSa над либеральной «Гражданской платформой» и всеми «посткоммунистическими» левыми была вызвана, в первую очередь, противопоставлением их прагматической риторике мощной национал-патриотической кампании. Многие лозунги, а в чём-то и сам дух кампании, PiS позаимствовал у своего будущего союзника — националистической партии LPR.

LPR считает себя наследницей идей межвоенной «эндеции» — Национально-демократической партии во главе с Романом Дмовским, идеология которой является классикой польского национализма. Для Лиги огромное значение имеет и традиция «национального католицизма» — возникшего в межвоенный период идейного течения, имевшего параллель во франкистской Испании («nacionalcatolicismo»). LPR защищает важнейшую роль христианства и христианских ценностей в обществе. Партия считается не чуждой католическому фундаментализму и определяется как клерикальная сила.

В 2004 году LPR получила на выборах 7,97% голосов (в 2001 — 7,87%), сумев стать одной из партий, поддерживающих правительство меньшинства PiSa. Однако войти в состав правительства LPR смогла только в мае 2006 года. При формировании нового состава коалиционного кабинета, уже летом этого года (когда премьер-министром Польши стал брат-близнец президента и лидер PiSa Ярослав Качинский), LPR смогла сохранить свои позиции в составе коалиционного правительства.

Тенденции, очень схожие с описанными выше, мы можем наблюдать и в других странах региона. В Чехии прежде либеральная партия «Гражданская демократическая платформа» (ODS) постепенно превратилась в националистическую и антиевропейскую, что особенно стало заметно по её избирательной кампании 2002 — начала 2003 гг. Тогда ей удалось провести своего лидера Вацлава Клауса на пост президента страны. А последний даже говорит о наличии у него «аллергической реакции на интеграционные, межнациональные, объединительные проекты».

Определённое влияние на ситуацию с крайне правыми движениями в Центральной Европе имеет и ситуация в Румынии, где национал-радикальные позиции занимает партия Корнелия Вадима Тудора «Великая Румыния», придерживающаяся антиевропейских позиций и жёстко противостоящая расширению прав нацменьшинств. На президентских выборах в 2000 году её лидер получил 33% голосов, заняв второе место, а его партия на парламентских выборах 2000 года получила 19,6% голосов, что дало ей около четверти мандатов. «Великая Румыния» по количеству мандатов стала второй по влиятельности силой в обеих палатах румынского парламента. На выборах 2005 и 2006 года она, правда, сократила процент своей поддержки почти вдвое, откатившись на третье место. Однако по соцопросам «Великая Румыния» пользуется симпатиями примерно 37% румын.

Именно из этих отдельных элементов складывается новая для Европы тенденция: рост влияния крайне правых сил самых разных оттенков. "Набор крайне правыми оборотов, - подчеркнул председатель правительства Испании Хосе Мариа Аснар, - не является хорошей новостью для Европы". А глава испанской дипломатии Хосеп Пике заявил: "Расцвет экстремистских партий уже произошел в ряде стран, во Франции это случилось сейчас. Я думаю, что мы должны вместе принять политические меры, чтобы не допустить закрепления этого явления".

Что же дало импульс всем этим процессам? Ответ на этот вопрос не так уж сложен. Почти по всей Европе оппозиционные правые партии (прежде всего во Франции и Германии) стали открыто использовать националистические и даже почти шовинистические лозунги именно после терактов 11 сентября 2001 года.

Ещё более мощным толчком для этого послужили события 2005 года во Франции — уличные беспорядки на расово-этнической почве, активными участниками которых были иммигранты.

После этого произошёл резкий сдвиг консерваторов вправо. И если до указанных событий правые партии плавно наращивали свое влияние, то после – активно стали приходить к власти. Ле Пенн имел все шансы стать президентом, а Саркози в итоге им стал… И это не говоря об упомянутых лидерах Восточной Европы.

Все это дополняется еще одной политической особенностью последних лет - отступлением европейской социал-демократии и наступлением умеренных правых сил. В отличие от предыдущей, эта тенденция более привычна для Европы, где десятилетиями странами управляли поочередно то силы социал-демократического, то консервативного направления. Политический маятник качался то в одну, то в другую сторону. При этом кто бы ни находился у власти, принципиальные параметры политики страны, в первую очередь внешней и европейской политики, не менялись.

Нынешняя обстановка в Европе благоприятна для правых, ибо на первый план вышли те темы, которые поднимают именно они. Исследование, проведенное по заказу Евростата в октябре-ноябре 2001 года, показало, что 91 процент жителей стран ЕС назвали приоритетом для Союза обеспечение мира и безопасности (имеется в виду прежде всего личная безопасность), тогда как его официальный нынешний приоритет - расширение ЕС - включили в их число лишь 30 процентов граждан (можно было давать несколько ответов).

Европейская социал-демократия оказалась не готовой к такому повороту событий, не уделила этой проблематике должного внимания, не выработала свои подходы к этим вопросам. Поэтому сейчас она теряет обороты и ЕС идет вправо.

Как это скажется на будущих европейских приоритетах, и особенно – на качестве жизни иммигрантов? Излишне говорить, что принципиальных изменений произойти не должно, поскольку существует консенсус относительно основных направлений европейского строительства. Но можно будет ожидать большего внимания в ЕС к контролю над иммиграцией, более сдержанного подхода к федеральным тенденциям в Европе.

И все же приход к власти сил, открыто выступающих против иммиграции из стран Ислама, должно служить тревожным сигналом как для самих иммигрантов, так и для сознательных европейских политиков, способных держать данный процесс под контролем и не дать ему выйти за рамки традиционной европейской демократии.

Камаль Антон ЕВСТРАТОВ

05.02.2008