Современная география ислама в России

Ислам в России. Что приходит на ум в связи с этим словосочетанием? Точнее сказать, какие пространственно-географические ассоциации оно вызывает? Заснеженные вершины Кавказа, высокогорные аулы Дагестана, у более продвинутых пользователей интернета и прочих медиа-ресурсов – грандиозные мечети Кул-Шариф  и «Сердце Чечни», у тех, кто «совсем в теме» – оренбургский Караван-Сарай, Ханская мечеть Касимова, верблюд на гербе Челябинска.

Да, конечно,   все это есть. Татарские, башкирские, дагестанские, чеченские, ингушские села и аулы, мечети в городах – столицах мусульманских республик России и рядом с ними: это все есть, и осталось. Но наряду с этими ассоциациями и символами у нас за последние 20 лет появились и ряд новых, ранее неведанных, казалось бы, как мусульманские.

География распространения российского ислама начинает включать  себя все новые регионы, и процесс этот имеет тенденции к росту, а не к сокращению. Дело в том, что уже в советское время население весьма активно перемещалось по территории СССР, включая современную Россию в  ее нынешних административных границах. И, если русские и татары работали на Ташкентском тракторном заводе, то узбеков пробовали привлекать к освоению Нечерноземья в Кировской области. Что уж говорить про нефтедобывающий Тюменский Север, где с самого начала его активного промышленного освоения «были все» (Ямало-Ненецкий округ в народе назывался Татаро-Хохляцким уже в советское время).  Далеко не все советские люди сознавали свою религиозную принадлежность, но уже с конца 1980-х гг. ситуация начала меняться, не говоря уже о 1990-х годах. Именно к этому времени относится начало нового этапа расширения географии ислама в России. На этом этапе стали возникать мусульманские общины в регионах, где их раньше не было, по крайней мере, в имперский период истории: Тюменский Север, Дальний Восток, регионы бурного промышленного освоения.

В это же время – в 1990-е гг. были зарегистрированы мусульманские общины во многих областных центрах Центральной России, Северо-Запада, причем в некоторых регионах официальная регистрация просто узаконила деятельность общин еще советского времени. Вообще сам по себе факт наличия или отсутствия государственной регистрации зачастую дает представление не о действительном наличии или отсутствии общины, а об отношении к этому факту местных органов юстиции. Именно этим моментом объясняется колоссальное расхождение между числом реально существующих и зарегистрированных мусульманских общин в целом ряде регионов, в т.ч. Воронежской и Белгородской областях.  Согласно данным официальной статистики, в этих регионах наличествует лишь по одной мусульманской общине, расположенной в областном центре, но стоит побывать в регионе, как становится очевидной иная ситуация: по сути дела каждое село с компактным проживанием  турков-месхетинцев (а их в этих регионах немало) имеет свою мусульманскую общину, руководимую имамом, и на этот факт никак не влияет наличие или отсутствие государственной регистрации. Во многих регионах при детальном исследовании оказывается ситуация, когда единственная зарегистрированная в нем мусульманская община, как правило, числящаяся в областном центре, по сути, выполняет представительские функции для десятка, а то и более, других общин, расположенных в селах и малых городах. Такая статистика не только не показывает истинного положения дел, но лишь скрывает его и не дает возможности его объективного видения.

Но даже и эта статистика, несмотря на определенные искажения, показывает основные векторы происходящих процессов, в том числе расширения географии ислама в России.  Например, из нее видно, что к 2011 году во всей Российской Федерации регионами, в которых  не действовали бы официально зарегистрированные мусульманские общины, остались: Псковская, Новгородская области, Ненецкий округ, Республика Тува и Чукотский автономный округ. Однако даже по этим регионам данные не обладают полной степенью объективности. Так, в Новгородской и Псковской областях, несмотря на отсутствие регистрации мусульманских религиозных организаций, общины все же есть. По крайней мере, их деятельность проявляется в систематических просьбах о разрешении на строительство мечети. Что же касается 3 оставшихся регионов, то – Ненецком и Чукотском автономных округах и Республике Тува, то здесь ситуация несколько иная: Чукотка является регионом с наиболее стремительно убывающим населением, поэтому прикладывать усилия, причем значительные, для регистрации здесь мусульманской религиозной организации вряд ли кто-то будет; кроме того, старые поселки с наибольшей долей мусульман в 1990-е гг. были законсервированы, и их жители отселены. В Туве большинство нетувинского населения покинуло регион во время событий 1990-1991 г., когда сотни его представителей переселялись в Красноярск и Новосибирск, а шахты горнодобывающих поселков оказывались просто затоплены. Отсутствие же мусульманских религиозных организаций в Ненецком округе представляется явлением временным, так как в регионе бурно развивается добывающая промышленность, а, как говорится, где шахты и скважины в России, там без мусульман не обойтись, и именно представители мусульманских народов составляют как наиболее квалифицированную прослойку занятых в этих производствах (татары, башкиры, чеченцы, дагестанцы, азербайджанцы), так и приток малоквалифицированной рабочей силы. Впрочем, оживление (через подъем золотодобычи или начало иных разработок) даст тот же самый результат.

Так что же представляет из себя современная география ислама в России? Разумеется, в нее входят и крупнейшие территориальные кластеры: Дагестан (1-е место по количеству), Башкортостан (2-е место), Татарстан (3-е место), Чеченская Республика (5-е место), но в их число вошла также и Москва, чье мусульманское население превосходит аналогичный показатель в Чечне, и сравнимо с Татарстаном. Сюда же входят и все регионы Поволжья и Кавказа, не исключая Калмыкию, которая в качестве мусульманского региона не воспринимается, хотя и имеет немалую составляющую. География ислама включила в себя не только достаточно традиционный для нее юг Западной Сибири с коренным татарским и казахским населением (Тюменская, Омская, Новосибирская области, Алтайский край и Республика Алтай), но также и все регионы бурного промышленного освоения Сибири и Крайнего Севера. Причем в последних наблюдается интересная закономерность: чем степень освоенности региона выше, тем мусульманского населения больше, больше и мечетей, и напротив, наиболее отсталые регионы характеризуются наименьшей развитостью мусульманских общин, вплоть до полного их отсутствия. Регионы Центральной России и Северо-Запада, обладавшие до 1917 г. избыточным населением, к 1980 –м гг. оказались обезлюденными. В их повторном заселении участвуют представители разных этносов и религий, в т.ч. все больше мусульман. В этих регионах опять же возникают мусульманские общины,  образованные представителями различных этносов и направлений в исламе. Несмотря на трудности в их институционализации, общины эти все же возникают, регистрируются и централизованные религиозные организации, учебные заведения, средства массовой информации.

Ислам перестает быть периферией Российского государства, на смену  исключительной распространенности в нескольких анклавах приходит повсеместная представленность на территории страны, все большее присутствие характерно и для крупнейших промышленных и образовательных, административных  центров. Это естественным образом снижает тенденции к сепаратизму, но повышает планку требований в государственно-исламских отношениях.

Ахмад Макаров

Руководитель отдела по работе

с общественными организациями и мигрантами ДУМЕР

Источник: Dumrf.ru