Российская умма, уверенная в себе и отрицающая насилие, может быть основана только на мусульманских ценностях и традициях

Прошла уже декада после терактов в московском метро. Преданы земле жертвы: и христиане и мусульмане. Но на вопрос: кто и зачем это сделал и каков отсюда выход надо постараться дать ответ. За эти дни было вылито множество фактов о двух террористах. Наиболее показательна личность Марьям Шариповой (1982г.) – совсем не девочки, получившей два высших образования с отличием в Дагестанском государственном педагогическом: университете: по  информатике и психологии. Самым поразительным для меня был следующий факт: ее отец Расул Магомедов в 1975 году окончил Дагестанский государственный педагогический институт по специальности «русский язык и литература». Формально это нечто новое в истории современного российского терроризма. Но раз уж в эти дни вспомнили Софью Перовскую, и цареубийство 1 марта 1881г. (седьмое удавшееся покушение на Александра II), то процитируем классическую поэму Бориса Пастернака «Девятьсот пятый год».    

«Это было вчера,

И родись мы на тридцать лет раньше,

Подойди со двора,

В керосиновой мгле фонарей,

Средь мерцанья реторт

Мы нашли бы,

Что те лаборантши –

Наши матери

Или приятельницы матерей».

Здесь можем процитировать и классическое воспоминание Анны Ахматовой, как ее мать для конспирации обменялась кофточками с Верой Фигнер – мозгом «Народной воли».    Следует отметить, что в классические годы российского террора и бомбизма на рубеже 1870—1880-х гг. и в 1900-е гг. террористов-бомбистов мусульман, тем более мусульманок, не было. Не было и мусульманских террористических организаций, хотя национал-террористов было хоть отбавляй. Были армяне (дашнаки), евреи (сионисты),  поляки (национальные социалисты), латыши (социал-демократы). Причем социалисты 100 лет назад у мусульман были, а террористических организаций  не было. И это при недавно присоединенном Северном Кавказе.

Почему так сложилось? Я позволю себе привести пространную цитату из интервью Магомедова Гамидулаха Исмаиловича – директора Дагестанского научно-исследовательского института педагогики им. А. А. Тахо-Годи, депутата Народного Собрания Дагестана, доктора педагогических наук, профессора, действительного члена Академии педагогических и социальных наук России, лауреата Государственной премии, заслуженного деятеля науки РД. Оно было дано в прошлом году накануне международного дня родного языка и перепечатывалось в ряде дагестанских и чеченских изданий. Итак, слово главному педагогу республики гор:

«из 128 языков только на трех (русском, татарском, башкирском) велось обучение в объеме средней школы, остальные функционировали в школе не более чем до IV-V класса.

В результате такой языковой политики в образовании резко сокращается количество граждан, свободно владеющих своим родным языком, с одной стороны, и увеличивается количество граждан, совсем не владеющих родным языком. Этому способствуют происходящие в республике миграционные процессы, связанные с переселением из сельской местности в города и поселки, и усилением процесса урбанизации. Только в Махачкале за последние годы таким путем население увеличилось на сегодня более чем в два раза. Так и в других городах. Многие школы стали школами с многонациональным составом учащихся.

И за счет увеличения количества школ со смешанным национальным составом учащихся, в которых не изучаются родные языки, в республике растет поколение людей, не знающих языка своих родителей, отцов и дедов, оторванных от своих национальных корней, настроенных равнодушно к обычаям, традициям, истории и культуре и особенно к родному языку, являющемуся средством сохранения и развития обычаев, культуры и истории, несущему информацию из глубины веков (авт.)

Если на сегодняшний день в городах старшее поколение кое-как владеет своим родным языком, то абсолютное большинство детей школьного и дошкольного возраста не разговаривают, не умеют читать на своем родном языке. во всех общеобразовательных школах с I по XI класс (за исключением 1-1V классов однонациональных сельских школ), начальных, средних профессиональных и высших учебных заведениях языком обучения является русский язык. В каждом классе на русский язык и литературу выделяются в 3-4 раза больше часов, чем на родные языки, в том числе и в классах с родным языком обучения. (К примеру, в Татарстане на русский язык и литературу, татарский язык и литературу выделяется одинаковое количество часов)».

И такая ситуация сложилась по всему Северному Кавказу. Советский режим провел здесь достаточно эффективную модернизацию, обеспечив высокую грамотность молодежи. При этом были уничтожены институты общества традиционного (медресе, вакфы, шариатский суд) с его арабоязычной элитой. Взамен была создана новая светская русскоязычная элита. Но регион оставался преимущественно мусульманским, и после падения советского тоталитаризма неизбежно наступила новая волна исламизации.  И возникла новая тоталитарная система, которая была русскоязычной, но уже ваххабитской.  Северный Кавказ здесь не исключение. В Бугурусланском медресе «аль-Фуркан» тоже не нашлось места татарскому языку.

Дагестан – это не Чечня и не Ингушетия. Его титульные народы  не подвергались депортациям 1943–1944 гг. Махачкала действительно стала крупнейшим вузовскими научным центром среди столиц республик Северного Кавказа. Но повторю слова Магомедова: «в республике растет поколение людей, не знающих языка своих родителей, отцов и дедов, оторванных от своих национальных корней, настроенных равнодушно к обычаям, традициям, истории и культуре и особенно к родному языку». Именно они, новые образованные,  и составили костяк радикалов. Об этом в узких кругах экспертов говорится уже лет 10. После последних московских терактов про это стали говорить широко.

Мусульманская элита мира настроена чрезвычайно негативно по отношению к этой новой волне терроризма. Письмо 26 улемов мира, совместное заявление послов мусульманских государств в России и российских улемов, это подтверждают.   Для них это не удивительно. Во многих регионах мусульманского мира колонизаторы также вводили свое массовое светское образование, уничтожая мусульманское. Потом по образцу колонизаторов шли местные социалисты. Но потом наступала волна реисламизации. Классическим и наиболее страшным результатом такой политики стала гражданская война в Алжире в 1990-х гг.   Ирак сейчас  переживет последствия правления социалистического баасистскго режима…

Страшно, что Россия имеет свой рецепт устранения этого насилия. О  нем много говорят, но его не используют. В Волго-Уральском регионе достаточно стабильно, а другим народам он малопонятен. Когда матушка Екатерина  II и ее внук Николай I вводили преподавание татарского языка для своих чиновников и элиты многих мусульманских народов они не испытывали никакой любви к мусульманам, вообще, и к мусульманам Волго-Уральского региона, в частности. В идеале они были рады бы их всех покрестить и водрузить крест на айю-Софию, но были они реалистами. И императоры понимали, что либо будет преобладать «татарская модель», не идеальная, но своя, так как татары никуда с волжских берегов не денутся, либо будет побеждать модель, связанная с какими-нибудь иностранными спецслужбами. То есть успешная модернизация для российской уммы, рождение современного среднего класса, уверенного в себе и отрицающего насилие,  может быть  основанным только на мусульманских ценностях и традициях.  Мой прапрадед Лутфулла Мансуров был ахуном и учил детей в своем медресе на родном татарском языке, но учил и русскому языку еще в позапрошлом веке. Этот пример один из сотен в «татарской модели». Она не идеальна, но предложите лучшую? Поэтому тайные и явные противники процесса объединения российских мусульман по большому счету помогают тем, кто говорит языком насилия.  А мир нужен всем нам россиянам.

Айдар Хабутдинов,

профессор, доктор исторических наук