Старая песня на новый мотив… О попытках подрыва российско-саудовскго диалога

Этой осенью нас ждет историческое событие. Без лишнего пафоса. В Россию приезжает саудовский король Салман бин Абдуль-Азиз с официальным визитом. Сегодня, через 90 лет, в отношениях Москвы и Эр-Рияда снова наблюдается прорыв.

Однако далеко не все в России, равно как и за ее пределами, приветствуют сближение сторон. Стратегическое партнерство великой мировой державы и крупнейшего арабского государства, двух ведущих поставщиков нефти на мировой рынок не на шутку напугало недоброжелателей. 

Как и следовало ожидать, в ход пошла «ваххабитская» карта. Старая песня заиграла на новый мотив. Опять религия, к сожалению, используется недобросовестными экспертами и пропагандистами в черных политических кампаниях.   

Неожиданный гость

Решительному прорыву в отношениях способствовал приезд на Петербургский экономический форум в апреле с.г. принца Мухаммада.  

Официально он - третий человек в иерархии КСА. Но, по факту, назначение главой оборонного ведомства делает его вторым, т.к. военная сфера традиционно считается в королевстве в ряду наиболее приоритетных.  

Именно принца Мухаммада, сына и свою правую руку, новый король Салман бин Абдуль-Азиз выбрал для вояжа в российскую Северную столицу, который призван был разблокировать контакты и фактически стать подготовительным для его исторического визита в Москву. 

Подготовка к нему уже активно идет. Лидеры двух стран лично в ходе телефонной беседы подтвердили готовность «углублять координацию между Россией и Саудовской Аравией по региональной и международной повестке дня». 

Неожиданный для аналитиков приезд принца Мухаммада – это первый визит в Россию высокопоставленного представителя Эр-Рияда после восшествия на трон в январе нынешнего года нового монарха. И это первое посещение нашей страны саудовской правительственной делегацией во главе с сыном короля после четырех лет напряженности, вызванной диаметрально противоположными подходами сторон к конфликту в Сирии.

Наблюдатели расценили визит как антиамериканский демарш и новый старт наших отношений. По итогам было объявлено о 10 миллиардах саудовских инвестиций в российскую экономику и проработке множества различных серьезных контрактов, в том числе в сфере вооружения. 

Москва и Эр-Рияд заинтересованы в стабильности нефтяного рынка. И мы, и они не можем спокойно смотреть на американские «сланцевые» и прочие подрывающие сложившуюся систему проекты. И, второе, нас и саудитов не устраивает, мягко говоря, внешняя политика Барака Обамы. Их по причине относительно потепления в отношениях с Тегераном, нас – из-за вмешательства на Украине. 

КСА – это один из крупнейших в мире экспортеров нефти. От него зависит положение на мировом рынке углеводородов, а, значит, в значительной степени и благополучие нашей страны, в буквальном смысле большинства россиян. Более того, КСА – влиятельнейшее государство арабского и всего Исламского мира. При этом наши отношения с Эр-Риядом за постсоветские годы так и не вышли на уровень стратегического партнерства. 

Советский Союз после разрыва по инициативе Сталина в конце 30-х и до Перестройки не имел даже посольства в КСА, в 90-е годы и в начале 2000-х ситуацию осложняли войны в Чечне. В середине «нулевых» Владимир Путин решительным визитом проложил линию Москва-Эр-Рияд. До этого ряд серьезных визитов туда нанес Ахмад-Хаджи Кадыров. Но, к сожалению, в период т.н. Арабской весны уровень взаимоотношений вновь пошел на спад.

История в политике, политика в истории

У диалога Москвы и Эр-Рияда, как я много уже писал, помимо всего прочего, есть серьезные исторические предпосылки. В свое время именно СССР первым из неарабских стран признал новое государство, тем самым легитимизировав и институализировав «ваххабитское» королевство в международном пространстве. Атеистическому Советскому Союзу религиозный вопрос не мешал развивать с ним активное взаимовыгодное сотрудничество. У нас были все шансы стать для КСА тем, чем позже стали для него Соединенные Штаты.

Более того, даже в послевоенные годы до развала СССР, когда отношений практически не было, официальное исламоведение, опиравшееся на марксистскую методологию, продолжало называть ваххабизм более прогрессивной формой Ислама по отношению к тому, что распространено у нас. Последнее несколько презрительно именовалось «народным Исламом», т.е. как бы не совсем «чистым». Такого рода, мягко говоря, неоднозначный подход прослеживается практически во всех востоковедческих изданиях того времени.  

Даже в 90-е и начале 2000-х, кто бы что ни говорил, религиозный вопрос никогда не был определяющим для отношений наших стран. Да, имелись политические, экономические, геостратегические противоречия, но не духовно-культурные. В сфере последнего мы как раз, скорее, понимали друг друга. Все-таки и Россия, и КСА – это пространство традиционных ценностей, а не западного либерального постмодерна. 

Что это было?

То, что называют ваххабизмом, появилось в XVIII веке в аравийской глубинке. Это одно из множества направлений в мусульманском богословии и феномен общественного движения. Он попал в центр внимания в последнюю четверть XX века. Причем в негативном ключе о ваххабизме стали говорить далеко за пределами КСА. 

Значит дело все-таки не в идее как таковой. Разного рода концепций существует повсеместно много. Вопрос в социально-экономических и политических факторах, которые провоцируют рост радикализма. 

За  проектом, скажем так, «глобальной салафии» стоит не злой умысел, а искреннее стремление научить всех тому, как правильно, т.е. как надо, по мнению простых бедуинов, исповедовать Ислам. Сказался недостаток опыта общения и понимания окружающего мира, что вытекало из ограниченности контактов с иными народами, культурами, странами. Все-таки КСА всегда было весьма закрытым государством.

Негативный эффект это имело именно там, где была благодатная почва в виде разного рода социальных, экономических и политических проблем, порой настолько глубоких, что найти их корни практически невозможно. Нашлось много тех, кто, как это водится, во всех своих бедах обвинил заграницу и все трудности жизни начал объяснять умозрительными категориями религиоведения. 

Сами саудовцы из этого сложного периода многое для себя вынесли. Расширение и развитие идет в Королевстве даже в системе религиозного образования.

Шанс – он дается только раз…

Во второй половине 90-х, на пике «глобальной салафии», отношение к России можно описать часто повторявшимся в те годы имамом Запретной мечети (Масджид аль-харам) Абдурахманом ас-Судейсом ду’а: О Аллах, помоги тем, кто борется в Чечне! 

Россия воспринималась как оппонент из-за кровавой первой чеченской кампании, а до нее войны в Афганистане. Это затмевало все. Но при этом саудовцам ничто не мешало продолжать поддерживать и углублять все возможные связи с Западом, прежде всего, с США, которые проводили и проводят агрессивную в отношении Исламского мира политику, претендуя не только на ресурсы и территории, но и на господство над умами и душами людей, попирая высшие ценности и божественные установления. 

Все это говорит только об одном: будучи во всех отношениях ближе простому бедуину, имея хорошую историческую основу и опыт, Москва пустила процесс на самотек. Мы сами бросили работу в данном направлении, а потом стали искать виноватых в наших проблемах то в лице зарубежных проповедников, то в лице миллионов своих граждан-мусульман. 

Сейчас снова появляется хороший шанс, наконец-то, застолбить свои позиции на Аравийском полуострове. Те же, кто пытается торпедировать российско-саудовское сближение, по сути, предлагают нам вновь с упоением наступить на грабли сталинских 30-х и ельцинских 90-х.