RSS | PDA | Архив   Четверг 28 Март 2024 | 1433 х.
 

Как стырить коврик и сляпать выставку?

16.03.2009 15:26

19 февраля 2009 года в Государственном музее архитектуры им. А. В. Щусева открылась выставка дагестанского художника Аладдина Гарунова с величественным для мусульман, а для большинства москвичей загадочным названием «Зикр». Столичный музей проводит ее при участии журнала «Декоративное искусство» и Исламского культурного центра России.  

 

Однако, лучшее, что было сделано под этим девизом и с такими участниками – пресс-релиз и вся инфраструктура, окружающая изделия Гарунова, но никак не сами работы. Давайте прочитаем тексты и пройдемся по выставке, сравнивая одно с другим.

 

Итак, «Аладдин Гарунов родился в селе Укуз Курахского района Республики Дагестан. Он Заслуженный художник Республики Дагестан, участник 2-й Московской биеннале современного искусства, многих групповых выставок и ярмарок по всему миру, а его персональные выставки неоднократно проводились музеями, в том числе Московским музеем современного искусства (2006)».

Замечательно! Однако, найти следы того, что принято называть искусством, то есть чего-то сделанного если не по вдохновению свыше, то хотя бы мастерски и профессионально, на выставке не удается. Развешанные холсты – просто аппликации резиновых лент с каллиграфией, скопированной под кальку, плюс фрагменты шкур и обрывки старых потертых ковров. Навыки для изготовления таких «творений» дети обычно получают в ранних группах детского сада, обучаясь аппликации. Вот и Гарунов, оказывается, тоже умеет делать аппликации. Но зачем?
Пресс-релиз торжественно объясняет: «Новый проект художника, творчество которого критики называют «дагестанским поп-артом», а его самого – «мусульманским Бойсом», создан специально для флигеля-руины этого особого пространства Музея архитектуры. Он называется «Зикр» – по одному из центральных понятий в Исламе, означающих определенный молитвенный обряд, близкий к танцу, и в то же время длительный процесс духовного самосовершенствования».

 

Стоп! Пора уточнять – кто это, где и что такое зикр?
Но сначала послушаем, что мне сказал на открытии сам Аладдин.

 

– К какой традиции относится ваш зикр? – начал я разговор, объяснив, что беру интервью для мусульманской газеты Дагестана.

– Это исламская традиция, хотя она есть и в других религиях. Я художник, а не проповедник Ислама, просто художник, думающий об Исламе.

– А сами Вы практикуете зикр, имеете вирд, принадлежите к какому-нибудь тарикату?

– Да нет, я же художник. А чтобы стать суфием, мюридом – это очень сложно и я не причисляю себя к ним.

– А ковры какой традиции, какого народа вы используете? Они из Дагестана?

– Нет. Ковры я беру как символ духовного, а резину как реалию современного техногенного мира и так соединяю несоединимое! А ковры могу взять самые разные, из подъезда могу стырить или из мусорного бака, или если по наследству достанутся. А тут на экране чеченцы исполняют зикр, это мой проект, Виктор Рибас снял это в московской Исторической мечети.

Сам Рибас, правда, заявил мне, что это он автор фильма, и оператор и режиссер. Но Гарунову важно провозглашать, что именно он тут главный. Однако, как оказалось, на экране были вовсе не чеченцы, а ингуши, исполнявшие зикр накшбандийского тариката кунта-хаджийской традиции. Но, кажется, для «творца», который «тырит» коврики и не считает нужным для «художника» иметь собственный духовный опыт зикра, это не важно. А Виктор вообще впервые оказался на таком «крутом зрелище» и никаких пояснений дать не мог. О понятии «тихий зикр», «зикр сердца» они оба вряд ли слышали.

Но продолжим внимать высокопарному пресс-релизу: «Основная видеоинсталляция непосредственно визуализирует зикр – ритуал, танец, хор, изнуряющее физическое упражнение и молитвенное обращение к Аллаху одновременно. Дополняющий видео ряд картин-объектов созданных по принципу реди-мейд – из остатков промышленных материалов, соединенных с фрагментами ярких орнаментальных ковров, – это философские размышления, облаченные в минималистскую, созвучную сегодняшнему урбанизму форму. Экспозиционное пространство позволяет сложить отдельные, близкие по теме произведения в единую сложносочиненную структуру, в которой предметный набор из профанного пространства, аранжированный творцом, создает эффект прямого соприкосновения с мистическими корнями исламского сакрального мира и поэтизацией тонкой, «умной» красоты, пронизывающей всю мусульманскую культуру».

Не правда ли, как значительно все подано? Кажется, что серьезно и качественно. Но вслушаемся в детали. «Видеоинсталляция» – так громко названа любительская съемка громкого зикра в безликом помещении, с одетыми как гастарбайтеры мужчинами. Невнятный гул, идущий с экрана, заглушал все выступления на презентации и скорее напоминал вечно включенный телевизор в семьях российских обывателей, которые не выключают его даже при появлении гостей. Дать такое определение зикру, как «ритуал, танец, хор, изнуряющее физическое упражнение», могли только абсолютно далекие от мусульманской жизни «искусствоведы». «Изнуряет» вовсе не поминание имени Аллаха, а скорее другое…

Не случайно, видимо, первыми словами презентации стали извинения перед публикой, что «сегодня мы вам не предложим спиртного».

«Реди-мейд», «философские размышления», «профанное пространство» – сколько непростых, да еще иностранных слов, а на поверку король-то голый! Президент Исламского культурного центра России Абдул Вахид Ниязов перед началом презентации спросил меня, каковы впечатления. «Барахло это, никакого мастерства, каллиграфией автор не владеет, все под копирку, инфантильные аппликации»

– «Так это же все актуальное искусство такое!» – «Да, конечно. По сути, это очковтирательство. С таким же азартом поп-артисты собирают и склеивают символы советского времени, серпы и молоты со звездами, чтобы надругаться над СССР, кто-то потом это делает с православными атрибутами, а тут впервые я вижу, что и с исламскими…». Признав в беседе со мной, что «все это, конечно, барахло», Ниязов через несколько минут на полном серьезе держал речь на презентации… Ведь его «культурный центр», оказывается, вложился в эту акцию.

Но, в заключение, давайте попробуем разобраться в корнях этого явления. Почему в пятистах метрах от Московского Кремля в престижном некогда, а ныне пребывающем в руинах Музее архитектуры, проходит подобная выставка, да еще и с участием солидных по названию структур?
Сначала о Музее архитектуры. Он после перестройки приведен в упадок. Оказывается, развивать столь специфичное заведение культуры по силам было имперско-социалистическому обществу, а нуворишам неокапитализма это вовсе не нужно. Недаром говорят, что в Москве за последние 20 лет практически не велась работа в архитектуре, как в искусстве, а только лишь интенсивное строительство. Нефтегазовая ориентация нового бизнеса не предполагает расходы на столь затратную и не имеющую прямой и быстрой коммерческой отдачи сферу, как архитектура.

Потому вполне логично, что самым популярным стал флигель во дворе Музея, где сделали выставочный зал «в руинах». И вполне логично, что его облюбовали тусовщики так называемого «актуального искусства».

Уточним, а что вкладывается в понятие «дагестанский поп-арт», и зачем самого Гарунова провозгласили «мусульманским Бойсом»? Йозеф Бойс – немецкий художник 20 века, один из лидеров постмодернизма. Во время Второй мировой войны служил в нацистской армии, зимой 1943 года его самолет был сбит над Крымом. В морозной «татарской степи» местные жители спасли его, отогрев топленым жиром и укутав в войлок (эти материалы он позднее часто использовал). Но неутомимый фашист продолжил борьбу: вернувшись в строй, продолжил воевать в Голландии, а в 1945 был взят в плен англичанами.

В послевоенной Европе прославился как яркий оратор, интерпретирующий «новое искусство» – бесконечные композиции из прессованного войлока, мертвых животных, окаменевших колбас, с полюбившимся после Крыма жиром. Главным его жанром стал перформанс – уже не живопись или скульптура, но еще не театр. Нерисующие художники пытаются «бросить вызов обществу», применяя, по сути, приемы площадного карнавала, но ведь это тоже искусство, правда, театральное. Однако, людям, имеющим вкус к театру, смотреть на это скучно. Так, перформанс и застрял между искусствами. Самый известный перформанс Бойса назывался «Как объяснять картины мертвому зайцу»: он сделал представление с тушкой зайца, к которому автор «обращался», покрыв свою голову медом и золотой фольгой. Неужели кто-то из реальных, а не «виртуальных» мусульман хотел бы именоваться «мусульманским Бойсом»?!

А что такое «дагестанский поп-арт»? Это «модное» словосочетание весьма сомнительно для культуры народов Дагестана, которые всегда стремились утверждать позитивные ценности в культуре, а не разрушать или иронизировать. А поп-арт по определению – часть постмодернизма. «Общим для различных национальных вариантов постмодернизма, – пишут справочники, – можно считать его отождествление с именем эпохи «усталой», «энтропийной» культуры, отмеченной эсхатологическими настроениями, эстетическими мутациями, диффузией больших стилей, смешением художественных языков.

Авангардистской установке на новизну противостоит здесь стремление включить в современное искусство весь опыт мировой художественной культуры путем ее ироничного цитирования… Ценностью в постмодернизме представляется не всякое многообразие, а только такое, где, как в помойном ведре, все равноправно и равноценно: «что воля, что неволя; что правда, что неправда; что добро, что зло – все одно».

Задержим еще наше внимание на том, что такое постмодернизм в философии. Я приведу цитату, а вы мысленно сравните, насколько это соотносимо с Исламом: «Декларируется «новая философия», которая «в принципе отрицает возможность достоверности и объективности..., такие понятия как «справедливость» или «правота» утрачивают свое значение...» Состояние утраты ценностных ориентиров воспринимается теоретиками постмодернизма позитивно. «Вечные ценности» – это тоталитарные и параноидальные идефиксы, которые препятствуют творческой реализации. Истинный идеал постмодернистов – это хаос, именуемый хаосмосом, первоначальное состояние неупорядоченности, состояние нескованных возможностей. В мире царствует два начала: шизоидное начало творческого становления и параноидальное начало удушающего порядка. При этом постмодернисты утверждают идею «смерти автора». Любое подобие порядка нуждается в немедленной деконструкции — освобождении смысла, путем инверсии базовых идеологических понятий, которыми проникнута вся культура».

Российское постмодернистское изобразительное искусство наиболее известно соц-артом Виталия Комара и Александра Меламида – эта шустрая пара, высмеивавшая идеалы соцреализма и всего советского получила вполне объяснимую политическую поддержку из США в годы, когда замышлялся и реализовывался распад СССР. А затем они сами туда эмигрировали. Есть ли теперь прямой политический заказ на внедрение в Дагестан своего варианта «поп-арта» под личиной «мусульманского Бойса», я не знаю. Но очевидно, что механизм, столь удачно запущенный на Западе, действует в столице России сам по себе и, скорее всего, без осознания «автором» Гаруновым и его кураторами от «актуальной тусовки». При этом, конечно, есть люди, которые платят за музыку, которую заказывают.
Такие поп-арт-проделки успешны в обществах, дезориентированных духовно, теряющих идеалы, неспособных вовремя опознать угрозы и выработать собственную культуру и защитить позитивные ценности. Постмодернизм самоироничен: «Западное общество задыхается от собственных загрязнений» – говорит философ Дениэл Адамс; «Что это такое – постмодернизм? – подозрительно спросил Степа. – Это когда ты делаешь куклу куклы. И сам при этом кукла» – суммирует писатель Виктор Пелевин.

Подведем итог:

выставка на руинах Музея архитектуры в Москве показала, что духовная атака против Ислама и традиционной культуры народов Дагестана началась. Кто-то сознательно, а кто-то и по неведению продвигает «мусульманского Бойса», который замечателен лишь тем, что носит дагестанскую фамилию и мусульманское имя, умеет «стырить коврик», слепить его с каллиграфией, снять любительское видео и назвать все это проектом «Зикр». А напоследок – вот какие «естественные шутки» были популярны в московской околохудожественной тусовке, которая увлеклась новой модой. Свидетельствует дама, пишущая под мужским псевдонимом Макс Фрай: «Некоторое время назад мы с друзьями то и дело использовали в речи расхожие выражения, содержащие слово «Бог», подменяя «Бога» «Бойсом». «Ради Бойса!» – говорили мы. «Побойся Бойса!»; «Бойсу – Бойсово»; «Бойс не выдаст – свинья не съест»; «у Бойса за пазухой»; «Бойс не фраер»; «не поминай Бойса всуе», – наконец».
Имеющий уши да слышит!

 

Джаннат Сергей МАРКУС

http://www.assalam.ru/assalam2009/330/14-s.shtml

 

 

Вы можете поместить ссылку на этот материал в свой блог, скопировав код ниже:

Для блога/форума/сайта:

< Код для вставки

Просмотр


Прямая ссылка на материал:
<a href="http://www.islamrf.ru/news/world/fotoexhibition/7618/">ISLAMRF.RU: Как стырить коврик и сляпать выставку?</a>